Вики — княгиня Вера Оболенская. Вера оболенская - княгиня и модель

Вики Оболенская обожала веселья, танцы, шампанское, кокетство, наряды и вообще «красивую жизнь». Она не мечтала совершать подвиги, вошла в антифашистское подполье потому, что была порядочным человеком, и пожертвовала жизнью ради того, чтобы у других не отнимали право на жизнь.

Ее отцом был Аполлон Аполлонович Макаров, бывший вице-губернатор Баку. Маму звали Вера Алексеевна. Вере было 9 лет, когда семья покинула Россию и перебралась во Францию. «Вики», с ударением на второе «и», девочку начали называть во Франции соседи по пансиону мадам Дарзан на бульваре Шато, в котором девятилетняя Вера Макарова поселилась с матерью и теткой. Она была очаровательным и очень живым ребенком, дружила со всеми детьми из соседних домов, была заводилой всех игр. Вики быстро переняла французские манеры и особенности произношения, и ее не принимали за иностранку.

Отец вскоре их покинул. Сначала он поселился отдельно, что было вынужденной мерой – в дешевый пансион пускали только женщин с детьми. А потом и вовсе уехал в Америку, где якобы можно было быстрее встать на ноги в материальном плане. Он обещал вызвать туда семью, но этого так и не случилось. Ходили слухи, что Аполлон Аполлонович и вовсе не был родным отцом Вики, и будто она – плод страсти Веры Алексеевны Коломниной и некоего высокопоставленного лица, приближенного к трону, и брак ее родителей свершился по приказу, данному свыше, и потому Макаров, оказавшийся в эмиграции, постарался разорвать навязанные ему супружеские узы. Однако на прощание отец поручил Вики каждый год от его имени преподносить матери букет роз. Он даже оставил дочери небольшую сумму, которой могло хватить на все букеты до воссоединения семьи.

Вики всю жизнь исполняла отцовское поручение. Когда деньги, оставленные им, закончились, она брала взаймы. Потом научилась зарабатывать и продолжала дарить матери розы даже во время войны.

Вики довольно долго была легкомысленной барышней. Подруга ее юности Мария Станиславская вспоминала: «В семнадцать лет Вики больше интересовали танцы и молодые люди, чем науки». Вики влилась в компанию отъявленных прожигателей жизни, образовавшихся вокруг Александра фон Бильдерлинга: потомок нескольких поколений русских военных, он получил неплохое наследство и, в отличие от большинства эмигрантов, мог не работать и благополучно жить на ренту, однако заявил, что растратит все деньги на удовольствия, а потом застрелится, потому что не видит в жизни смысла. Бильдерлинг оплачивал посещения ресторанов, пикников и загородные прогулки для целой компании, звездой которой была Вики. Все русские парижане их осуждали. Особенно девушек, которые были подружками Бильдерлинга, считая, что все они состоят с ним в предосудительных отношениях. Но правды никто не знал и не узнал. Александр Бильдерлинг действительно разорился и застрелился. Вики была одной из немногих, кто проводил гроб самоубийцы в тот позорный угол кладбища, где хоронили тех, кому было отказано в отпевании.

Веселая жизнь закончилась, когда Вики было 19 лет. Она поступила так же, как многие ее соотечественницы, обладательницы стройной фигуры и безупречной осанки – она пошла работать манекенщицей («манекеном») в русский Дом моды «Миеб», основанный бывшей фрейлиной Елизаветой Гойнинген-Гюис. Там ее поручили заботам лучшей и опытнейшей из манекенщиц – Софьи Носович. Софья, как чаще ее называли – Софка Носович, была старше Вики на 10 лет. Это была женщина невероятной судьбы: ее жених погиб во время Первой мировой войны, сама она была сестрой милосердия в войсках Врангеля, попала в плен к красным и была приговорена к расстрелу, сумела бежать и добраться до Парижа, где заболела – у нее были обнаружены туберкулез и рак груди. Грудь была ампутирована, и никто не надеялся, что Софья выживет. Однако она выжила, нашла работу, поселилась в уютной мансарде, устраивала чаепития для русских друзей и поражала всех неизменной меланхоличностью и фатализмом. Казалось бы, не могло быть более разных людей, чем живая, эксцентричная и очень активная Вики Макарова – и невозмутимая Софья Носович. Однако они стали лучшими подругами.

Софья научила Вики всем тонкостям работы манекенщицы, и именно она заметила, что Вики обладала феноменальной памятью. Что бы Вики не услышала – она запоминала это навсегда. Вики помнила по именам всех клиенток, даже тех, кто приходил на показ всего один раз. Читала она немного, но помнила все, что прочла. Она безупречно говорила не только на русском и французском языках, но также свободно разговаривала по-английски и по-немецки. И тогда Софья предложила Вики поискать работу, в которой она сможет использовать свой интеллект. Ведь век манекенщицы, как правило, был короток, сама Носович была редким исключением в этой профессии, но у нее был особый дар, как говорили, любую тряпку превращать в элегантный наряд, а Вики не особенно выделялась среди других манекенщиц.

Благодаря своей невероятной общительности и обаянию, Вики подружилась с одной из клиенток, молодой француженкой Ивонн Артюис. Она поделилась с ней своим желанием сменить работу, и оказалось, что супруг Ивонн, богатый предприниматель Жак Артюис, ищет себе секретаршу со знанием английского и немецкого языка. Кандидатура Вики подходила идеально. С Жаком она тоже подружилась и вскоре супруги Артюис стали приглашать свою секретаршу каждую субботу на игру в бридж.

Вики в Париже.

К Софье, по утверждению ее друзей, за время эмиграции посваталось более двухсот мужчин, но она никому не дала своего согласия. Зато она очень любила устраивать судьбы своих подруг, причем подбирала им женихов с умением профессиональной свахи: именно тех, какие могли подойти идеально. Вики она познакомила с князем Николаем Александровичем, или, как его называли, - Никой Оболенским. Он был старше Вики на 11 лет, был крестником императрицы Марии Федоровны и великого князя Константина Константиновича, обучался в Пажеском корпусе, а затем в Женевском университете. Отцом его был рязанский губернатор Александр Николаевич Оболенский, матерью – княжна Саломея Николаевна Дидиани-Мингрельская. В эмиграции они не бедствовали, а еще в швейцарских банках лежали шесть ящиков с сокровищами князей Дидиани, вывезенных из Зугридского дворца членами правительства Грузии во время эвакуации в 1921 году, и адвокаты Саломеи Николаевны обещали, что рано или поздно эти сокровища будут ей возвращены. Но Ника Оболенский и так не нуждался, о нем говорили, что он один из немногих русских в Париже, кто может ездить на такси в качестве пассажира, а не шофера. Софья Носович хотела сосватать Вики с ним именно поэтому. Однако Ника являл собой тот типаж, который русским дамам в Париже особенно нравился: очаровательный прожигатель жизни, любитель танцев и ресторанов, Оболенский если делал визиты, то непременно оставлял вместе со своей карточкой розу и умел красиво ухаживать. Он был, нервным, избалованным, капризным, в юности несколько раз пытался покончить с собой, один раз даже выпрыгнул из окна и так повредил ногу, что вынужден был с тех пор носить ортопедический ботинок. Но Ника не был скучным – а для Вики это было самым главным критерием, когда она оценивала поклонников.

Вики и Ника обвенчались 9 мая 1937 года в соборе Александра Невского. После возвращения из свадебного путешествия они поселились в роскошной квартире, балконы которой выходили на Булонский лес. Но Вики вернулась к работе у Жака Артюиса, так как сидеть дома без дела ей было скучно.

Николай и Вера Оболенские.

В 1939 году Германия оккупировала Польшу, Англия и Франция объявили войну Германии, и из «сидячей», как ее насмешливо называли, война очень скоро стала настоящей. Париж бомбили, и Вики умирала от ужаса, сидя в подвале под семиэтажным домом. До войны она мечтала о детях, теперь же радовалась, что у них с Никой их нет.

14 июня 1940 года гитлеровские войска вошли в Париж. Франция была разделена на оккупированную зону на севере и лояльно относившуюся к нацистам «свободную» Территорию Виши на юге. Жак Артюис до войны интересовался политикой и был одним из идеологов движения за создание Соединенных Штатов Европы. Оккупацию он воспринял очень болезненно и сразу решил бороться. У него сохранились старые деловые контакты с англичанами. Он смог выйти на британскую разведку и начал создавать организацию, которая должна была поставлять британцам информацию о расположении и передвижению немецких войск, о работе немецких заводов и любые другие полезные сведения. Он почти сразу привлек к этой деятельности Вики, а она – многих своих русских друзей, в том числе Софью Носович и Кирилла Макинского, который позже рассказывал: «Вики не могла допустить мысли, что оккупация водворится надолго; для нее это был преходящий эпизод в истории; против оккупации необходимо было бороться и бороться тем неукоснительнее, чем борьба становилась труднее».

К концу 1940 года группа Артюиса объединилась с другой подпольной организацией сопротивления. Образовавшийся альянс подпольщики назвали Organisation Civile et Militaire, сокращенно – ОСМ, в переводе – «Гражданская и военная организация». Они не только поставляли сведения в Лондон, но организовывали побеги французским и английским военнопленным, встречали в местах высадки английских резидентов и помогали их внедрению. К 1942 году ОСМ насчитывала тысячи членов во всех департаментах оккупированной части Франции, став одной из самых крупных организаций Сопротивления. В нее вошли многие промышленники, высокопоставленные чиновники, служащие путей сообщения, почты, телеграфа, сельского хозяйства, труда и даже внутренних дел и полиции.

Артюис ненавидел коммунистов и к СССР не испытывал ни малейшей симпатии. Но для Вики и Николая Оболенских, а также их русских друзей, 22 июня 1941 года, когда немцы вторглись на территорию СССР, стал днем траура. Они с ужасом слушали сводки с Восточного фронта о бесконечном отступлении Советской армии. Во Франции появились советские военнопленные. Николай Оболенский, выполняя распоряжение Артюиса, много ездил по Франции, перевозя документы или сопровождая англичан, и он видел, как чудовищно немцы обращаются с русскими. Одновременно с этим началось интернирование евреев. И вскоре стало известно, что отправляют их в лагеря смерти. Вики хотела спасать евреев, Ника – помочь русским военнопленным. И в любом случае – главным делом жизни для них стало движение Сопротивления, то есть борьба с оккупантами. Одной из инициатив Вики стало открытие кабаре «Монте-Кристо», куда любили приходить немцы и французские фашисты, и где ОСМ стала известна дата нападения Германии на СССР. Вики передала ее в Лондон, англичане известили советское посольство, но Сталин счел это очередной провокацией.

Николай оставался простым связным, потому что не обладал особыми талантами. А Вики поручалось все больше заданий: встречи со связными и представителями других групп Сопротивления, контакты с организациями советских военнопленных, копирование и передача секретных данных, шифровка и дешифровка, составление сводок. Вики избрали генеральным секретарем ОСМ и присвоили воинское звание лейтенанта. На деле это означало, что к ней стекалась информация со всей организации, она знала поименно всех членов, знала их адреса и что они делали для ОСМ. Уникальная память позволяла Вики ничего не записывать без лишней необходимости. Но и ничего не забывать. Она была незаменима. В организации ее знали под псевдонимом «Катрин». О ней ходили легенды, но далеко не все даже из приближенных Артюиса догадывались, что «Катрин» - это и есть очаровательная Вики Оболенская. Ее правой рукой и первой помощницей была Софья Носович, которой Вики полностью доверяла. Впрочем, Вики проверяла всех своих друзей на предмет их отношения к оккупантам, их храбрости и готовности к тайной борьбе. Она завербовала подругу Ивонн Артюис – Жаклин Рише-Сушер. Спустя годы Жаклин вспоминала о Вики: «Она все принимала от жизни – и боль, и радость; она каким-то глубоким чутьем угадывала, что ей уготовано судьбой и то, какой ценой за это придется платить. Вики была безупречно честной перед самой собой, никогда не предавалась самообману в отношении своих чувств и поступков… Она слишком любила жизнь, чтобы не искать в ней смысла, и ее нередко преследовала мысль, что вдруг ей не удастся себя проявить. А когда проявила – это и выразилось в ее полном самопожертвовании».

Жак Артюис был арестован в декабре 1942 года. Он никого не выдал и был расстрелян в концлагере. Вместо него организацию возглавил полковник Альфред Туни. Он доверял Вики так же, как доверял ей Артюис. Адъютант полковника Туни, Даниэль Галлуа, оставил воспоминания о своей первой встрече с Оболенской, и о том, как его поразили глаза Вики: « В глазах ее светился огонек поразительной жизнерадостности; в будущем я видел, как этот огонек мог излучать и ненависть, и насмешку, и тревогу, но никогда не угасал, оставаясь верным ей, как и сама душа ее…»

Впоследствии Даниэль встречался с Вики два раза в неделю. Он даже был слегка влюблен в нее, и ему нетрудно было изображать поклонника, прогуливающегося с прелестной женщиной в парке или приглашающего ее на чашечку кофе. А между тем они говорили о страшных вещах, например, Вики рассказывала о том, что Николай очень встревожен судьбой подростков, угоняемых с Украины на работы в Европе, что они почти все больны и измождены, умирают сотнями, а ведь они почти дети. Нельзя ли как-то помочь и им тоже? Ей хотелось всем помочь, всех спасти. Она планировала организовать отправку на юг Франции еврейских детей с оккупированной территории. Но завершить эту важнейшую для себя акцию Вики не успела.

В октябре 1943 года был арестован один из главных руководителей ОСМ Ролан Фаржон. При обыске у него была найдена квитанция оплаченного им телефонного счета с адресом его конспиративной квартиры. В этой квартире были обнаружены запасы оружия, списки членов организации и их конспиративные клички. Начались аресты. Потом – как подозревали в организации – сам Фаржон сломался под давлением и согласился встретиться со связным ОСМ. Связной был схвачен. И у него при обыске нашли записную книжку с адресами, среди которых был адрес Софьи Носович.

По этому адресу сотрудники гестапо явились 17 декабря 1943 года. Вики пришла часом раньше, чтобы уговорить подругу покинуть Париж. Их арестовали и увели, скованных одними наручниками. Встретив на лестнице одну из соседок, Вики отвела в сторону руку, чтобы была видна цепь от наручников. Когда Николай Оболенский, встревоженный тем, что жена долго не возвращается, тоже пошел к Софье, соседка перехватила его и рассказала об аресте. Он бросился домой жечь компрометирующие документы.

Вики и Софью отвезли в особняк, который занимал Руди фон Мерод, лично занимавшийся ОСМ. Попасть в этот особняк боялись больше, чем в тюрьму. Фон Мерод оборудовал там личную камеру пыток, и никакие законы, которым все же подчинялось гестапо как организация, в стенах особняка не действовали. Вики спасло благоговение немцев перед аристократией. Прочтя в ее документах, что Вики «принцесса Оболенская», ее допрашивали без пыток. Пытались убедить, что она, будучи «принцессой», не должна поддерживать голлистов, коммунистов и прочий сброд, а обязана помочь немцам в борьбе с «нашим общим врагом на Востоке». «Цель, которую вы преследуете в России, - это разрушение страны и уничтожение славянской расы. Я русская, но выросла во Франции и здесь провела всю свою жизнь. Я не предам ни своей Родины, ни страны, меня приютившей», - отвечала Вики. Ее убеждали, что евреи, которых она спасала, являются истинными виновниками войны, в которую втянуты теперь и Европа, и Россия, и Америка. «Я христианка и поэтому не могу быть расисткой», - отвечала Вики. Ей угрожали применением «особых методов». Но только угрожали. Зато Софью истязали до обмороков, после чего приносили в камеру полумертвой. От побоев она оглохла.

Вики очень боялась пыток. Она была уверена, что, в отличие от Софьи, не сможет терпеть и молчать. А если бы она заговорила, уничтожена была бы не одна организация, но также все, кто был связан с ОСМ. Ничего не добившись, Вики и Софью перевели в тюрьму Фрэн. Вскоре туда попал и Николай Оболенский, который обошел все инстанции в попытке узнать что-то о судьбе своей жены, и его арестовали просто за связь с ней. Однако Вики на допросах смогла убедить гестаповцев, что у них с мужем нет больше близких отношений, и что она любит другого человека. Она говорила о Николае с иронией и пренебрежением, и это сработало: Николая отпустили. Даниэль Галлуа, который также был арестован, запомнил, что на очных ставках Вики всегда была напудрена, с накрашенными губами – это Николай передал ей с воли косметику.

Членов ОСМ перевезли в тюрьму в Аррасе. По дороге Галлуа смог поговорить с Вики. Она призналась ему в своих страхах: «Они сильные, я не знаю, что с нами сделают, и я боюсь пытки. Раньше я жалела, что у меня нет ребенка; мне так хотелось иметь девочку… а сейчас я рада: что бы было, если бы мне пришлось оставить бедную маленькую…»

Николаю Оболенскому официально не сообщили, куда увезли Вики. Но в тюрьме она подружилась с француженкой, которую посадили на два месяца за то, что та дала пощечину к пристававшему к ней немецкому солдату. Француженку вот-вот должны были отпустить, и она взялась сообщить Николаю о местопребывании его жены. Николай сразу же поехал в Аррас, снял квартиру, откуда было видно окно камеры Вики. Он часами простаивал с биноклем, надеясь увидеть жену. А потом его снова арестовали. Но Вики об этом не узнала, и ее очень поддерживала мысль, что ее любимый находится на свободе и наверняка сумел скрыться, а значит – он в безопасности. Зато она с горечью узнала, что среди арестованных в Аррасе находится и глава ОСМ полковник Туни, и Жаклин Рише-Сушер, которую она сама завербовала.

Допросы продолжались, но Вики молчала. За упрямство ее прозвали Prinzessin – ich weiß nicht – «Принцесса – ничего-не-знаю». Туни в Аррасе был расстрелян. Вики, Софью и Жаклин перевезли в Париж, чтобы судить. Все три женщины были приговорены к смертной казни. Им предоставили возможность написать апелляцию. Жаклин и Софья апелляцию написали: первая – потому что считала, что это неизбежная часть фарса, вторая – из обычного своего фаталистического безразличия к происходящему. Княгиня Вера Оболенская писать апелляцию отказалась. Приговоренных отвезли в Германию в тюрьму Альт-Моабит, и они друг друга больше не видели.

Приговор над Верой Аполлоновной Оболенской был приведен в исполнение 4 августа 1944 года в тюрьме Плетцензее. Оболенскую прямо с прогулки провели в помещение, которое немцы называли «комнатой смерти». Там палач в течение 18 секунд приводил в действие гильотину. За выполненную работу он получал 60 марок, а его помощники – по 8 папирос. Оболенской отрубили голову на гильотине, а ее тело было доставлено в театр, где проходили практику студенты-медики.

Дела Жаклин Рише-Сушер и Софьи Носович, благодаря апелляциям, затянулись, и, когда на Германию началось массированное наступление, их обеих отправили в концентрационный лагерь Маутхаузен, где каким-то чудом они выжили. Выжил и Николай Оболенский. Через четыре дня после освобождения из Бухенвальда он отправил на адрес своей сестры в Париже письмо для Вики, надеясь, что она будет дома раньше, чем он: «Вики, моя дорогая! Я от всего сердца надеюсь, что ты уже давно на свободе, что ты себя хорошо чувствуешь, и что мы скоро будем вместе. Меня все время поддерживала уверенность в том, что после нашего общего испытания мы станем ближе, сильнее и еще более счастливыми, чем когда-либо, и что никакая облачность не сможет нас разделить. Вот я на свободе, и живой, и могу сказать только одно: это чудо Господней Милости. Ты увидишь, как я во всех отношениях изменился, и думаю, что к лучшему… Мысли мои тебя не оставляли ни на миг, и я так счастлив, думая, что наши страдания нас еще больше сблизят. Милая, я спасся только благодаря моей вере. У меня есть твердые доказательства, что мертвые живут и нам помогают… Я тебя крепко целую, мою любимую Вики, преклоняюсь перед тобой и тебя благословляю. Твой старый муж, Николай».

О смерти Вики он узнал только 5 декабря 1946 года. Оболенский считал, что ее расстреляли. Мишель Пасто, один из выживших членов ОСМ, съездил в Германию, чтобы узнать о судьбе своих товарищей. Он посетил тюрьму Плетцензее, в которой проходили казни «особо опасных преступников» нацистского режима. Он увидел помещение с двумя сводчатыми окнами, вдоль стены в нем было шесть крюков, на которые одновременно вешали осужденных. По центру помещения стояла гильотина, металлическая корзина, в которую падала голова, и дыра в полу для стекания крови. Мишелю Пасто тюремная администрация сообщила, что Вики казнили на гильотине. В специальном приказе от 6 мая 1946 года фельдмаршал Б. Монтгомери написал: «Этим своим приказом хочу запечатлеть моё восхищение перед заслугами Веры Оболенской, которая в качестве добровольца Объединённых Наций отдала свою жизнь, дабы Европа снова могла быть свободной».

Вернувшись, Пасто рассказал в Париже правду о том, как была казнена Вики. «Я не могу свыкнуться со смертью Вики, навсегда сокрушившей мою жизнь, - говорил Оболенский друзьям. – Я мог бы быть таким счастливым».

На памятнике жертвам войны в Нормандии была установлена мемориальная доска с именем Оболенской. Заслуги Вики с некоторой «корректировкой» оценили и в СССР. Ее имя включили в список «группы соотечественников, проживавших во время Великой Отечественной войны за границей и активно боровшихся против гитлеровской Германии». Указом Президиума Верховного Совета СССР она была награждена посмертно в 1965 году орденом Отечественной войны I степени. Французское правительство удостоило Веру Оболенскую высших наград страны: Военного креста, медали Сопротивления и ордена кавалера Почётного легиона с пальмовой ветвью.

Владимир Путин у могилы Николая и Веры Оболенских на русском кладбище Сент-Женевьев-де-Буа.

О Вики Оболенской написала книгу «Вики – княгиня Вера Оболенская» Людмила Флам. Она была родственницей Вики. Впервые Людмила Флам услышала о ней в начале 1950-х годов, став женой племянника князя Николая Оболенского - мужа Вики. Николай Оболенский свято берег все, что имело отношение к памяти его жены и ее трагической гибели. Его семейный архив извилистым путем, через Чили, попал в Вашингтон в распоряжение Флам-Оболенской и лег в основу ее исследования. Бесценным источником достоверной информации послужили воспоминания очевидцев, знавших Вики по подпольной работе. Также в распоряжении Флам-Оболенской оказались ценные воспоминания соратницы Вики - Софьи Носович и рукописные воспоминания Марии Родзянко, знавшей Вики с детства.

Софья Носович.

Из воспоминаний Людмилы Оболенской-Флам: «О Вики я впервые услышала спустя десять лет после её казни, когда вышла замуж за племянника её мужа Валерьяна Александровича Оболенского, журналиста, работавшего сперва на Би-би-си, а потом занимавшего одну из руководящих должностей на радиостанции «Свобода». Вскоре после свадьбы мы поехали из Мюнхена, где тогда жили, к бабушке Саломии Николаевне и дяде Нике Оболенским, обосновавшимся после войны в парижском пригороде Аньер. Жили они в небольшой квартире на седьмом этаже без лифта, куда Оболенский взбирался, громыхая об ступеньки ортопедическим сапогом, а мать его, которой было тогда за семьдесят, легко взлетала с полными авоськами и кричала мне с верхней площадки: «Ма шер, не торопись...» Квартира была заставлена семейными фотографиями, а в Никиной комнате царила Вики: Вики в бальном платье начала 1930-х годов, Вики в подвенечной фате, Вики и Ника обнявшись на балконе… Сам Николай Оболенский также, вслед за Военным крестом и медалью Сопротивления, удостоился Ордена Почётного Легиона в знак признания «выполнения им неоднократных и опасных поручений в ходе подпольной борьбы с противником» и за его «служение делу свободы». Брат его, Александр, за проявленное мужество в рядах французской армии был награждён Военным крестом и двумя боевыми свидетельствами. …Ко времени моего знакомства с мужем Вики, Николаем Оболенским, он уже знал, что его жена была казнена отсечением головы… Но тем не менее с Ники говорить о Викиной казни мы избегали. Возможно, это было напрасным проявлением тактичности с нашей стороны; мы не знали тогда, что он не отворачивался от случившегося, не старался забыть всё пережитое ими во время войны, а принял трагедию её гибели и невозместимость потери с христианским смирением...»

Собирая материалы о Вики, Флам побывала во Франции, навещала родственников Оболенской, ее знакомых и друзей, переживших голод, бомбежки, тюрьмы и концлагеря… В 1950-х годах Николай Оболенский выпустил книгу «Вики – 1911-1944. Воспоминания и свидетельства». Книгой заинтересовались кинематографисты в СССР, решив снять о Вики фильм. «Оболенский, - писала Людмила Флам, - категорически этому воспротивился, опасаясь идеологических искажений, появившихся о Вики в советской печати, где ее политическим убеждениям придавалось неправильное толкование. Так, например, в статье, напечатанной в 1964 году в журнале «Огонек», говорилось о ее «мечте вернуться на Родину»… Оболенский возмущался: «При всем том, что СССР во время войны был союзником Запада, - говорил он, - Вики никогда не хотела возвращаться в Советский Союз. Никогда!»

Николай Александрович Оболенский остался верен жене до конца своей жизни, он больше так и не женился. Он решил, что посвятит жизнь Богу и будет ждать, когда соединится с Вики на небесах. Но пока была жива его мать, он не мог принять сан. В 1963 году Оболенский похоронил мать и стал священником, а вскоре и настоятелем того самого собора, где он венчался с Вики.

Протоиерей Николай Оболенский, окружённый мальчиками-прислужниками.

Умер Николай Александрович в 1979 году. Из воспоминаний Людмилы Оболенской-Флам: «30 ноября 1978 года отец Николай потерял старого друга и соратницу по Сопротивлению - Софью Носович. Когда хоронили Софью Носович, отец Николай Оболенский был уже тяжело болен раком. Скончался он в сане митрофорного протоиерея 5 июля 1979 года. Если Викино обезглавленное тело пропало бесследно, то отца Николая торжественно провожал чуть ли не весь русский Париж, начиная с Великого князя Владимира Кирилловича. Провожали его на кладбище Сент-Женевьев де Буа и его товарищи по борьбе».

У княгини Веры Оболенской нет могилы. Есть только памятная доска на кладбище Сент-Женевьев-де-Буа, на мемориале Памятник русским воинам, погибшим в рядах французской армии. Имя ее также начертано на надгробии Николая Оболенского: это он так пожелал, чтобы их имена были соединены в вечности.

Текст подготовила Елена Прокофьева

Использованные материалы:

Материалы сайта www.myjulia.ru
Материалы сайта www.ippo-jerusalem.info

Информация
Посетители, находящиеся в группе Гости , не могут оставлять комментарии к данной публикации.

Издательство «Русский путь», Москва 2004 г.

Отрывки из книги приводятся с сокращениями.

Решение Вики не поддаваться охватившим Францию после занятия Парижа пораженческими настроениями было принято «без колебаний, без сомнений», вспоминал Макинский. Он полагал, что на неё, возможно, повлиял призыв генерала де Голля, переданный из Лондона по Би-би-си, но вряд ли это было решающим.

Прилетев в Лондон из Бордо 17 июня 1940 года, де Голль, который до капитуляции правительства целых тринадцать дней занимал пост военного министра Франции, обратился к своим соотечественникам со следующими словами: «Франция проиграла сражение, но не проиграла войну. Пусть люди во главе правительства, поддавшись панике и позабыв о чести, капитулировали и отдали страну в рабство, но ещё ничто не потеряно!…» Призывая каждого француза, где бы он не находился, присоединиться к его действиям де Голль закончил своё выступление: «Наша страна в смертельной опасности. Будем же все бороться, чтобы спасти её. Vive la France!»

Это ставшее историческим воззвание де Голля, мало кто слышал — привычка включать Би-би-си ещё не успела укорениться, — но о нём очень скоро стало широко известно благодаря правительству, обосновавшемуся в городе Виши, которое громогласно осудило призыв и заочно приговорило де Голля к смертной казне за измену.

В тот момент силы «Свободной Франции», сгруппировавшиеся вокруг де Голля в Англии были незначительны. В самой Франции не было и намека на какую либо централизованную организацию сопротивления. «Резистанс», как понятие, возникло значительно позже, а поначалу это было разобщённое движение, инициатива отдельных лиц небольших групп образовавшихся независимо друг от друга. Ядро одной из самых первых таких групп и было создано Жаком Артюисом при живейшем участии Вики и нескольких его друзей, убеждённых в необходимости действовать.

«Действовать, но как? — писал после войны участник этой организации Артюр Кальметт — победитель был всемогущ». Упоённый уверенностью в своём торжестве, он держал себя поначалу нарочито корректно и даже великодушно. Он доминировал над всей Европой. СССР был его союзником. Соединённые Штаты нейтральны. Только Англия Чёрчилля отказывалась подчиниться, но мало кто верил, что она сможет долго продержаться. Французы оказались разделёнными и разбросанными: полтора миллиона французских военнопленных шагали под конвоем в направлении немецких лагерей; солдаты, оказавшиеся в частях, которые не оказались в оккупированной зоне, были демобилизованы и возвращались по домам подавленные и обескураженные!

Единственной налаженной и подготовленной к подпольной деятельности организацией была тогда французская компартия, но пакт, заключённый в 1939 году, между Гитлером и Сталиным, ещё был в силе, и компартии Западной Европы следуя генеральной линии, не предпринимали никаких организованных действий против Германии, до самого её вторжения в Советский Союз в июне 1941 года.

Остановимся на этом подробнее.

С 1936 по 1939 год французская компартия занимала ярко выраженную антифашистскую позицию, но пакт, заключённый Сталиным с Гитлером спутал все её карты. Официально КПФ обязана была приветствовать пакт, как она была обязана приветствовать и все прочие изгибы внешней политики СССР, включая его вторжение в Финляндию. В результате, вскоре после начала войны с Германией, КПФ была объявлена вне закона во Франции. Во время «странной войны её публикации были под запретом, её депутаты сняты со своих мест, а прочие должностные лица и военные чины, состоявшие в КПФ, подверглись всяческим ущемлением, вплоть до ареста. В правых правящих кругах Франции, как это отмечает историк Иан Усби в книге «Оккупация», тот факт, что компартия оказалась на стороне противника давало удобный предлог разделаться с внутренним политическим противником, чьи действия уже давно не вызывали доверия, а к тому же отвлекало внимание общественности от насущных проблем, вызванных началом войны с Третьим Рейхом. Преследования, как мы знаем, не уничтожили КПФ, она ушла в подполье, но её престижу был нанесён большой идеологический ущерб.

Неожиданное сближение большевизма с нацизмом в глазах многих подорвало её авторитет и внесло в её ряды замешательство.

В 1939 году от партии требовалось клеймить франко-британское объявление войны Германии как империалистические происки капиталистических держав, а уже год спустя, когда немецкие войска стали занимать Францию, ситуация заметно изменилась.

Немецкие оккупанты ничуть не считали себя связанными с заключённым со Сталиным пактом и стали разделываться с французскими коммунистами столь же жестоко, как и на других занятых ими территориях. В одном только Париже, в первые недели после подписания перемирия было арестовано более тысячи членов КПФ, и, конечно, не могло быть и речи о том, чтобы выпустить на свободу тех, кто был ранее арестован французскими властями; их продолжали держать в качестве заложников. Хотя официально, согласно распоряжению свыше, это слово было запрещено употреблять. Столкнувшись с преследованиями, некоторые члены компартии в индивидуальном порядке сделались одними из ранних критиков маршала Петена и активными сопротивленцами. Однако партия в целом, не имея чётких указаний как действовать, продолжала находиться в замешательстве, тем более что её глава, Морис Торез, дезертировав из армии, бежал в Советский Союз, а её главный орган газета «Юманите» подверглась двойному унижению: сперва запросив у немецких оккупантов разрешения возобновить публикацию, а затем получив на этот запрос категорический отказ.

Вторжение германских войск в Советский Союз, вывело КПФ из идеологического замешательства. Теперь Гитлер сделался врагом, не меньшим врагом, чем в глазах тех правых французских группировок, которые с самого начала решили вести борьбу с оккупантами, но по сравнению с ними члены компартии имели то преимущество, что они располагали партийной дисциплиной и опытом подполья. Была между ними и ещё одна разница, о которой уместно напомнить: и те и другие в борьбе с оккупацией ставили на карту собственную жизнь, но цели были у них разные. Для одних это было дело патриотического долга и освобождения Франция от иностранного владычества, для других — этапом на пути к захвату власти служившим делу пролетарской революции.

Вот почему глава «Свободной Франции», генерал де Голль, признавая за компартией целесообразность участия в активной борьбе с нацистами, тем не менее, относился с большим недоверием к её тактике и политическим замыслам.
Таким образом, вопреки распространившемуся не без помощи советской пропаганды мнению, первыми сопротивленцами были не коммунисты, а люди правого толка, но, как правило, совершенно не подготовленные к какой-либо конспиративной деятельности. Просто, как писала позже Зинаида Шаховская, сама участница Сопротивления, «Каждый из них считал своим долгом, долгом совести и чести, что-то предпринять для борьбы с той неправдой, которую олицетворял нацизм».

Группа, к которой принадлежала Вики Оболенская и куда она ввела Макинского, познакомив его с Жаком Артюисом, по отношению к коммунистам стояла на прямо противоположном полюсе. Сам Артюис был не только успешным предпринимателем; человек идейный он с 30-х годов состоял в одной из крайне правых политических группировок Франции, созданной им вместе с одним его другом. Он писал трактаты о необходимости переустройства государства, видя в представителях промышленного комплекса наиболее здоровый элемент страны. Именно этому слою и следовало играть по его убеждению, руководящую роль в управлении государством. Он и его единомышленники были оппозиционно настроены по отношению к существовавшему во Франции до войны строю, стремились к моральному возрождению страны, презирали косность общества и в то же самое время были глубоко патриотически настроены. Ветеран, Первой Мировой Войны, Артюис не считал Германию врагом своей страны на все времена и мечтал о создании Соединённых Штатов Европы.

Но, несмотря на то, что политическая платформа его организации имела много общего с фашистскими идеями государственного устройства, с приходом к власти Гитлера Артюис сделался непримиримым врагом чудовищной расовой доктрины национал-социалистов и предвидел ужасы, к которым, в конечном счете, она привела. Компромисс к Германией, на который пошла Франция, был ему отвратителен. Несомненно, что он и его кружение оказали на Вики огромное влияние. Их оскорблённое чувство французского патриотизма, где-то перекликалось и с пониманием патриотического долга её русского окружения из белого офицерства. Для тех, как и для других, защита родины была делом чести.

Третий, и психологически вероятно, самый сложный для русских эмигрантов период наступил после июня 1941 года, когда Гитлер, расторгнув пакт о дружбе и ненападении, напал на СССР. Часть эмиграции болезненно переживала германское вторжение на территорию их родины, другие увидели в этом надежду на спасение России от коммунизма. И получилось, как пишет Н. В. Вырубов, что «одни боролись за победу на стороне Союзников, других искреннее желание избавить страну от коммунизма привело к тяжёлому заблуждению, сотрудничеству с немецкими войсками».

Российский историк К. Н. Александров в сборнике статей и материалов «Против Сталина» (СПб, 2003), приводит такую статистику: «общая численность русских эмигрантов, участвовавших в европейском движении Сопротивления, составляла в среднем, по его подсчётам, от 300 до 400 человек, а призванных в армии стран — участниц антигитлеровской коалиции не превышало в целом 5 тысяч человек. В то же время, в вооружённых формированиях действовавших на стороне Германии и её союзников, по нашей оценке было от 20 до 25 тысяч участников Белого движения и представителей эмигрантской молодёжи».

Конечно, нельзя забывать, что среди них очень небольшой процент людей искренне сочувствовал национал-социализму. Подавляющее большинство рассчитывало на то, что, освободив Россию от большевиков, немцы там не удержатся и Россия восстановит свою национальную независимость. Кроме того, следует заметить, что французскую эмиграцию эти настроения коснулись в меньшей степени. Так отношение к Власовскому движению в кругах Белой военной эмиграции находившейся во Франции значительно улучшилось, лишь после поездки в Париж генерал-майора В. Ф Малышкина и его полуторачасового выступления в зале Ваграм перед аудиторией в 4 тысячи человек, где он пылко и красноречиво изложил задачи Русской Освободительной Армии «РОА» ген. Власова и надежду на сохранение целостности России и прекращения войны путём заключения почётного мира с Германией.

Забегая вперёд, можно сказать, что отголоски двойственного отношения к Германии в кругах парижских эмигрантов продолжали звучать и после войны, нередко вселяя раздор между старыми друзьями и даже членами одной и той же семьи. Были люди, которые не подавали руки тем, кто запятнал себя сотрудничеством с немцами, а было и наоборот: вдова одного из русских участников Сопротивления, с горечью сказала, что некоторые эмигранты не подавали руки им, считая всех участников Резистанса если не коммунистами, то, по крайней мере, по выражению другой старой эмигрантки, «красненькими».

Этому во Франции способствовала не только советская пропаганда, приписывавшая все заслуги Сопротивления французским коммунистам, но также, по наблюдениям Николая Васильевича Вырубова, пропаганда, исходившая из Виши, так как правительство Петена в течение всех военных лет утверждало, что Сопротивление это терроризм, проводимый коммунистами.

В случае Вики и близких ей людей, мы точно знаем, что они вышли из среды непримиримо относившейся к коммунистическому строю, но патриотически настроенной по отношению к России. Когда войска Гитлера стали одерживать над Красной армией одну победу за другой, это только усугубило их решимость продолжать своё опасное дело, теперь уже не только за Францию, но и за свой русский народ.

О Вики я впервые услышала спустя десять лет после её казни, когда вышла замуж за племянника её мужа Валерьяна Александровича Оболенского, журналиста, работавшего сперва на Би-би-си, а потом занимавшего одну из руководящих должностей на радиостанции «Свобода». Вскоре после свадьбы мы поехали из Мюнхена, где тогда жили, к бабушке Саломии Николаевне и дяде Нике Оболенским, обосновавшимся после войны в парижском пригороде Аньер. Жили они в небольшой квартире на седьмом этаже без лифта, куда Оболенский взбирался громыхая об ступеньки ортопедическим сапогом, а мать его, которой было тогда за семьдесят, легко взлетала с полными авоськами и кричала мне с верхней площадки: «ма шер, не торопись…» Квартира была заставлена семейными фотографиями, а в Никиной комнате царила Вики: Вики в бальном платье начала 30-х годов, Вики в подвенечной фате, Вики и Ника обнявшись на балконе — это перед самой войной — и другие напоминания об их недолгом, счастливом супружестве. Тут же были и грамоты о посмертном награждении Вики рядом орденов в знак признания её заслуг как одного из основателей Сопротивления, её роли по сбору и передаче информации, а также за стойкость, проявленную на допросах, в тюрьме и перед лицом казни. На памятнике жертвам войны в Нормандии установлена мемориальная доска с именем Веры Оболенской — Вики, а фельдмаршал английской армии Монтгомери в приказе от 6 мая 1946 года писал: «Этим своим приказом хочу запечатлеть моё восхищение перед заслугами Веры Оболенской, которая в качестве добровольца Объединённых Наций отдала свою жизнь, дабы Европа снова могла быть свободной». Награждена была Вики посмертно и орденом Отечественной войны Указом Президиума Верховного Совета СССР от 18 ноября 1965 года.

Наивысшие награды Вики получила посмертно от французского правительства: оно наградило её Военным крестом, медалью Сопротивления и Орденом Кавалера Почётного Легиона с пальмовой ветвью, который принял за неё Оболенский в 1946 году. Сам Николай Оболенский также, вслед за Военным крестом и медалью Сопротивления, удостоился Ордена Почётного Легиона в знак признания «выполнения им неоднократных и опасных поручений в ходе подпольной борьбы с противником» и за его «служение делу свободы». Брат его, Александр, за проявленное мужество в рядах французской армии был награждён Военным крестом и двумя боевыми свидетельствами.

Сослужили Оболенские Франции и ещё одну службу, правда, непроизвольно. Когда после победы над Германией генерал де Голль отправился с официальным визитом в Москву, вместе с ним поехали и хранившиеся до тех пор во французском Государственном банке ящики мингрельских сокровищ. Их де Голль преподнёс Сталину в знак дружбы между обоими народами. В самом конце 1976 года «Голос Америки», где я проработала много лет и в то время заведовала культурным отделом русской редакции, послал меня в мою первую командировку в Москву, Ленинград и Тбилиси. Вернувшись в Вашингтон, я смогла сообщить моему мужу, что по крайней мере часть этих сокровищ находится в сохранности в тбилисском музее. Это известие он получил за четыре дня до своей преждевременной кончины.

Ко времени моего знакомства с мужем Вики, Николаем Оболенским, он уже знал, что его жена была казнена отсечением головы (из-за того, что от него долго скрывали это, в некоторых документах по сей день неверно значится, что она была расстреляна). Но тем не менее с Ники говорить о Викиной казни мы избегали. Возможно, это было напрасным проявлением тактичности с нашей стороны; мы не знали тогда, что он не отворачивался от случившегося, не старался забыть всё пережитое ими во время войны, а принял трагедию её гибели и невозместимость потери с христианским смирением. О глубине его веры догадаться было нелегко: он был занят своей работой в фото архиве иллюстрированного журнала «Пари-Матч», вечно куда-то торопился, часто горячился — политические события приводили его в такой ажиотаж, что его мать, во избежание споров, тайком от него читала французские газеты, чьё направление не соответствовало его убеждениям. После Вики у Николая не было других увлечений, он оставался вдовцом, но круг его знакомых был по-прежнему широким. Чаще всего он встречался с другими уцелевшими членами Гражданской и Военной Организации (O. C. M.), хорошо знавших Вики. Особенно близкими друзьями его были Софья Носович, Ивонн Артюис и Кирилл Макинский, с которыми он познакомил и нас.

Оболенский приложил много усилий к тому, чтобы память о Вики с годами не стёрлась и не исказилась. В 50-х годах он при своих скромных средствах, выпустил за собственный счёт небольшую книжечку на французском языке «Вики — 1911-1944 — Воспоминания и Свидетельства». В неё вошли выдержки из мемуаров уцелевших руководителей и членов «О. С. М.» и текст речей, произнесённых при освящении памятника ей установленного среди могил русских участников Сопротивления на кладбище Сент-Женевьв де Буа. Сборником заинтересовались французские и советские кинематографисты, изъявившие желание поставить о Вики фильм. Оболенский, однако, категорически этому воспротивился, опасаясь не только того, что фильм может опошлить её образ, но и идеологических искажений, появившихся о Вики в советской печати, где её политическим убеждениям придавался «совпатриотический» душок (столь же искажённый фильм появился в СССР и о матери Марии, в главной роли Касаткина — прим. ред. сайта). Так, например, в статье напечатанной в 1964 году в «Огоньке», говорится о её «мечте вернуться на родину», которой она якобы поделилась в тюрьме на Барним-штрассе со своей сокамерницей, русской женщиной-врачом, вскоре тоже казнённой. А между тем из воспоминаний Жаклин Рамей нам известно, что сокамерницей Вики была одна немка из Голландии. Оболенский возмущался: «При всём том, что СССР во время войны был союзником Запада, — говорил он, — Вики никогда не хотела возвращаться в Советский Союз. Никогда!»

Как известно, после войны многие эмигранты во Франции поверили советской пропаганде, игравшей на патриотических чувствах, взяли советские паспорта и уехали на родину. Однако Николай Оболенский не поддался этой волне, он не обольщался иллюзиями относительно того, что в Советском Союзе могли произойти радикальные изменения при сохранении коммунистического строя. Впрочем, надежда когда-нибудь побывать на родине у него, естественно, была. Когда наступила разрядка, он воспользовался экскурсией, организованной журналом «Пари-Матч» и съездил в Москву, где сфотографировался в Оболенском переулке.

Судьба же вернувшихся на родину эмигрантов сложилась трагично. Они, почти все, без исключения, очутились либо в ссылке, либо в Гулаге. Вернулся в 1947 году на родину и Игорь Кривошеин с семьёй. Сперва их определили в Ульяновск, но уже в сентябре 1949 года Игоря Александровича арестовали. Ему ставили в вину связь во время войны с английской разведкой, которой он поставлял сведения о немецких оккупантах, его борьбу в рядах Сопротивления, а также и то, что он… выжил в Бухенвальде! Его сын Никита, сообщил мне, что после восемнадцатимесячного жестокого следствия на Лубянке постановлением ОСО он был приговорён к десяти годам по статье 58-4 УК РСФСР (сотрудничество с мировой буржуазией). Срок он сперва отбывал в Марфинской шарашке, где встретился и подружился со Львом Копелевым, затем в Озерлаге (Тайшет), всё это описано у Солженицына «В круге первом». Реабилитирован И. Кривошеин был в 1954 году за «недостаточностью улик».

Таким образом, на опыте Кривошеина можно проследить всю горькую иронию двадцатого столетия: сперва после вторжения Германии в Советский Союз этот эмигрант-антикоммунист был посажен по распоряжению оккупационных властей во французский концлагерь Компьен — только потому, что он русский. Потом за участие во французском Сопротивлении, он попал в нацистский концлагерь. А за то, что там не погиб, и за то, что помогал западным Союзникам одержать победу над Гитлером, оказался в Гулаге.

После своего освобождения Кривошеин, первый, рассказал советскому читателю о русских эмигрантах-героях Сопротивления: о матери Марии (Скобцовой), священнике Клепинине, Левицком, Вильде и Вере Оболенской. Опубликованные им очерки в той подцензурной советской печати, он, по свидетельству его сына, считал главным достижением своего 25-го пребывания в СССР после войны. В 1974 году он с женой вернулся в Париж. К тому времени здесь находился их сын Никита Кривошеин, выехавший из Советского Союза по настоянию властей, после того как ему пришлось пережить арест и трёхлетнее пребывание в лагере за то, что во французской газете «Монд» появилась его статья о том, как московская молодежь восприняла подавление Венгерского восстания, и о первых после «оттепели» арестах студенческой молодёжи.

Скончался Игорь Александрович Кривошеин в 1987 году в Париже.

В декабре 1961 года в Париже умерла княгиня Саломия Николаевна, мать Николая Оболенского. Похоронив её, Оболенский стал готовиться к священству. Оказывается, решение стать священником он принял давно — вскоре после того, как узнал о гибели Вики. Размышляя над своей жизнью и беседуя со своим духовником, он пришёл к твёрдому заключению, что Бог ему дважды спас жизнь для того, чтобы посвятить себя служению другим и искупить свой тяжкий, с точки зрения христианского учения, грех молодости — попытку самоубийства. Митрополит Евлогий пытался снять с него бремя этого греха: «Вы же живы, значит, Бог простил», — были его слова, но от стремления принять священство не отговаривал. При жизни матери, однако, Оболенский не считал себя вправе принять сан. Будучи её главной опорой, в течение многих лет, он взял на себя уход за матерью, когда она заболела раком, и был при ней до самой её смерти.

Сначала Николай Оболенский был посвящён епископом Мефодием в сан дьякона, потом около года провёл почти в полном уединении, занимаясь изучением богословия и готовясь к рукоположению, точной даты которого он нам не сообщил. В то время мы жили в Нью-Йорке, но в марте 1963 года должны были быть в Мюнхене. По дороге туда, чтобы его повидать, остановились в Париже и тут же узнали из газеты «Фигаро», что на следующий день, в воскресенье, в православном соборе Св. Александра Невского будет рукоположен в иереи ветеран Сопротивления, князь Николай Оболенский.

Мы не стали звонить ему, а прямо отправились на следующий день в Собор. Пришли туда в тот самый торжественный момент таинства рукоположения, когда он лежал лицом ниц, крестообразно распростершись перед алтарём. По окончании богослужения мы подошли к отцу Николаю в числе других поздравлявших, и наше появление было воспринято им как нечто вполне естественное, иначе и быть не могло, конечно же, мы должны были тут оказаться…

Таково было свойство его веры, в больших и малых делах…

Со временем мы убедились, с какой полной отдачей этот общительный и по природе запальчивый человек («кавказская кровь», шутил племянник) посвятил себя пастырской деятельности. Откуда только брались силы и энергия! Очень скоро о. Николай сделался настоятелем Собора на улице Дарю, а это означало не только насыщенный распорядок богослужений и треб — крестины, панихиды, венчания…, но и административные дела. Паства его распространилась далеко за пределы Парижа: к нам в Америку шли его открытки из Ниццы, Биаррица, Бордо, Флоренции.

Помимо чисто пастырской, развивал он и общественную деятельность: состоял в объединениях бывших участников Сопротивления, был членом совета Союза русских дворян во Франции, членом рядового союза князей Оболенских и вице-председателем Организации христианско-иудейской дружбы.

30 ноября 1978 года отец Николай потерял старого друга и соратницу по Сопротивлению — Софью Носович. Её возвращение живой из немецких лагерей смерти было чудом. После того как её смертный приговор был заменён в Берлине концлагерем и она попала в Равенсбрюк, там у неё вновь открылся туберкулёз. Её отправили в изолятор, но перед этим она взяла клятвенное обещание с Жаклин Рамей, что она и другая их подруга по Сопротивлению, Жаклин Рише-Сушер, не бросят её, если их будут переводить в другое место. И вот накануне отправки в Маутхаузен обе Жаклин пришли, чтобы поднять Софку с её сенника. Горящая от жара, она собирает свои лохмотья и следует за ними. Затем четверо суток в битком набитом товарном вагоне. Сидя тесно прижавшись к подругам и деля с ними, последний ломоть хлеба, она выдержала этот изнурительный этап, а потом, под страхом быть добитой в упор из пистолета, если оступится и упадёт, пешком проделала подъём в лагерь Маутхаузен по обледеневшей дороге, вдоль которой лежали трупы тех, кто этого пути не осилил. А потом шестнадцать часов ожидания неизвестно чего под открытым небом в снегу. «Бедная Софка, — писала Рамей в своих воспоминаниях, — в том состоянии, в котором она находилась, она должна была умереть. Но она всё претерпела, и мы, в конце концов, привезли её во Францию». Рамей поражалась тому, как в этой женщине железная воля сочеталась с восточным фатализмом и полным отсутствием практичности (если бы не украли для неё шерстяные чулки, вату для подкладки пальто и вермахтовский флаг, из которого смастерили ей варежки, она бы насмерть замёрзла, не пошевелив пальцем«).

По возвращении во Францию Софью Носович поместили на несколько месяцев в санаторий, и смерть опять от неё отдалилась. Туберкулёз, однако, разыгрался ещё в третий раз, но к тому времени уже были антибиотики и её вылечили. За заслуги в Сопротивлении, за пытки, которые она претерпела, отказываясь кого-либо выдать, Софья Носович тоже удостоилась Ордена Почётного легиона, о чём через Мишеля Пасто ходатайствовал Оболенский: «Кто как не она, заслуживает этой награды, — писал он. — Приговорённая к смерти, подвергнутая пыткам, преданная и проданная несчастными Роланом и Дювалем (молитесь о их душах), она оставалась твёрдой до самого конца и ни один человек не пострадал из-за неё». Доброта Софки была безгранична. Всю свою оставшуюся жизнь она посвятила тем, кто, как и она пострадали во время войны: ослепшим читала вслух, парализованным убирала и готовила, за больными ухаживала…
Летом 1994 года, я приехала в Париж, чтобы пополнить имевшийся у меня материал о Вики Оболенской, мне удалось застать в живых участника тех далёких событий, ровесника века Мишеля Пасто. Этот высокий господин с безупречными манерами подвёл меня к столику его покойной жены, где на почётном месте стояли две фотографии в рамке: Вики и Софка. «Мы никогда не забываем, что я обязан им жизнью». Он знал, какую пытку Софка претерпела от сподручных Руди после его побега, и до самой смерти принимал участие в её судьбе.

Когда хоронили Софью Носович, отец Николай Оболенский был уже тяжело болен раком. Скончался он в сане митрофорного протоиерея 5 июля 1979 года.

Если Викино обезглавленное тело пропало бесследно, то отца Николая торжественно провожал чуть ли не весь русский Париж, начиная с Великого князя Владимира Кирилловича. Провожали его на кладбище Сент-Женевьев де Буа и его товарищи по борьбе.

Чем больше в написании книги о Вики Оболенской и её товарищах я углублялась в их жизнь и размышляла над их характерами, тем больше меня занимала мысль — в каких тайниках человеческого существа заложена способность пойти на подвиг? Ведь никто из знавших Вики и Софку в довоенное время как весёлых и обворожительных женщин, а князя Оболенского — как светского человека без определённой профессии, не мог представить себе, какая им готовится участь, и что они способны претерпеть. Думаю, не догадывались об этом и они сами.

Когда началась война и Франция оказалась оккупированной, дело было не только в позорной капитуляции одних и военной победе других…

В переписке с Николаем Васильевичем Вырубовым мы неоднократно возвращались к причинам, побудившим некоторых русских, большинство которых даже не были французскими гражданами, встать на защиту Франции. Вырубов допускает, что этому способствовали настроения в интеллектуальных антифашистских кругах и среди правых националистически настроенных единомышленников Артюиса, который ещё до войны ознакомившись с гитлеровской доктриной, решил бороться не только против оккупации, но и против аморальной теории расового превосходства немецкого народа и утопических идей национал — социализма. Судя по всему, Вики и её муж эти настроения разделяли, сразу же откликнувшись на предложение Артюиса вступить на путь сопротивления. Отношение таких людей как Мать Мария или Клепинин, к проводимой нацистами политике хорошо известно и документировано. Что же касается тех, кто вступил в ряды войск генерала де Голля, то «среди нас, — писал Вырубов, — редко кто думал о доктрине. Наши убеждения были основаны на создании преобладания духовных ценностей над всем остальным и составляли главную побуждающую причину участия в Сопротивлении».

А приняв решение, не пожалели о нём даже перед лицом смерти.

4 августа 1944 года в Берлине, в тюрьме Плетцензее на гильотине была казнена некая Вики. В тюремной карточке зафиксировано: казненной 33 года, палач получил 80 марок премиальных, его помощники — по восемь папирос. С момента, как Вики легла на гильотину, и до того, как упало лезвие, прошло восемнадцать секунд. О чем она думала в эти секунды? Подумать было о чем. Короткую ее жизнь переполняли события. Вики — это псевдоним. Настоящее имя — Вера Макарова, княгиня Оболенская.

Дочь бакинского вице-губернатора Аполлона Аполлоновича Макарова Вера родилась 11 июня 1911 года. Когда девочке было девять, семья эмигрировала во Францию и поселилась в Париже. Окончив французскую среднюю школу, Вера, обладавшая особой внешней привлекательностью, феноменальной памятью и живым умом, стала работать манекенщицей, позже секретаршей.

В 26 лет вышла замуж за воспитанника Пажеского корпуса князя Николая Александровича Оболенского. Ее муж, сын бывшего градоначальника Санкт-Петербурга и дочери светлейшего князя Дадиани Мингрельского, имел определенный доход от приобретенной недвижимости на юге Франции и был одним из тех немногочисленных эмигрантов, о котором русские беженцы в разной «тональности» говорили, что он один из немногих русских, кто ездит в такси, не сидя за рулем.

Вскоре после оккупации Франции в 1940 году княгиня Вера Оболенская стала участницей подпольной организации, где ее знали под псевдонимом Вики. Возглавлял эту организацию Жак Артюис, успешный предприниматель, состоявший с тридцатых годов в одной из крайне правых группировок Франции.

По его убеждению, представители индустриально-промышленного комплекс должны были играть руководящую роль в управлении государством. Артюис и его единомышленники мечтали о создании Соединённых Штатов Европы и стремились к моральному возрождению страны, были настроены против коммунистов и левых движений.

С гитлеровскими расовыми теориями Артюис, ветеран Первой мировой войны, ознакомился еще до оккупации Франции. Несмотря на то, что политическая платформа его организации имела параллели с фашистскими идеями государственного устройства, с приходом к власти Гитлера Жак стал его непримиримым врагом. Оккупация и «идеалы» расового превосходства порожденных фюрером арийцев, как и прочие идеи национал-социализма, воззвали Жака Артюиса к борьбе.

Вера Оболенская работала в это время у него секретаршей, дружила с его женой и часто бывала в их доме. Она стала главным доверенным лицом Артюиса и ввела в эту подпольную группу русского эмигранта Кирилла Макинского, как и своего мужа.
По словам Макинского, «она не могла допустить мысли, что оккупация водворится надолго; для нее это был преходящий эпизод в истории; против оккупации необходимо было бороться и бороться тем более неукоснительно, чем борьба становилась труднее».

В конце 1940 года группа Артюиса объединилась с другой подпольной организацией сопротивления и образовавшийся альянс получил название Organisation Civile et Militaire — OСM («Гражданская и военная организация»). Они наладили связь с представителями де Голля в Лондоне. ОСМ занималась разведывательной деятельностью, организовывала побеги за границу английских военнопленных, готовила резервистов для перехода к активным боевым действиям, добывала оружие.

Круг обязанностей Веры Оболенской был широким: встречи со связными и представителями других подпольных групп, установление контактов с советскими военнопленными, тайная переписка, копирование секретных документов, составление сводок и другое. Вики избрали генеральным секретарем ОСМ и присвоили воинское звание лейтенанта.

Через два года ОСМ стала самой крупной организацией Сопротивления, в ней числились тысячи участников. В конце 1942 года арестовали Жака Артюиса, и он погиб в концлагере.

Организацию возглавил полковник Альфред Туни, Вики стала его правой рукой. Помощницей Веры Оболенской по перепечатыванию и переправке секретных сведений была ее подруга Софья Владимировна Носович.

В октябре 1943 года был арестован один из главных руководителей ОСМ Ролан Фаржон. В его кармане нашли квитанцию оплаченного им телефонного счета с адресом его конспиративной квартиры. Во время обыска было обнаружено не только оружие, но и адреса тайных почтовых ящиков в разных городах, имена участников организации и их конспиративные клички. Гестапо провело аресты в разных городах, но в Париже пока никого не трогало.

В скором времени один из заключенных членов подпольной организации «сломался» и согласился выйти на явку со связным ОСМ Дювалем. В кармане захваченного во время этой встречи Дюваля оказалась записная книжка с адресами, в том числе и Софьи Носович.

Вечером у Оболенских ужинал Кирилл Макинский: «Встав из-за стола, я пошел помогать ей мыть посуду. Передавая мне полотенце, Вики шепнула: „Знаешь, дело дрянь, кругом всех арестовывают“. Я спросил: „Что ты собираешься делать?“. Она посмотрела на меня взглядом, который я никогда не забуду, и пожала плечами».

Вики арестовали 17 декабря 1943 года. В этот день она направилась к Софье Носович, чтобы убедить ее покинуть свою мансарду и «раствориться». Раздался стук в дверь. Софья отворила ее и оказалась перед дулом пистолета. Женщин сковали общей парой наручников. Также был схвачен еще один член ОСМ Мишель Пасто, поднимавшийся в это время по ступенькам к Софье Носович.

Об аресте жены Николай Оболенский узнал от знакомой русской женщины, проживавшей в этом доме. Проходя мимо нее, Вики подняла их скованные с Софьей руки и пропела: «Сегодня нитью тонкою связала нас судьба...».

Арестантов в разных машинах отвезли в парижский особняк, служивший тайным местом «проверки». Здесь им устроили очную ставку. Обе женщины категорически отрицали принадлежность Пасто к ОСМ. Визит его к Софье они объясняли сугубо личными отношениями. Ночью Мишелю Пасто удалось бежать.

Софью Носович пытали и на глазах у Вики избили. От ударов по голове она оглохла на всю жизнь. Веру Оболенскую и Софью Носович отправили в тюрьму Френ. В эту же тюрьму доставили и арестованного князя Николая Оболенского.

Вики выгораживала своего супруга, как могла, говоря, что он не имел к организации никакого отношения, так как они уже длительное время, как «разошлись». За недостатком улик князя освободили.

Женщин перевезли в тюрьму города Аррас, где в заключении уже находилось большинство руководства ОСМ. Изнемогая от постоянных допросов, давления и неопровержимых улик, Вики Оболенская избрала особый вид защиты — отказалась давать какую-либо информацию. По этой причине гестаповские следователи прозвали ее «Princessin — ich weiss nicht» («Княгиня — ничего не знаю»).

На попытки психологического воздействия на нее как представителя антибольшевистской эмиграции Вики ответила, что Гитлер не только против большевизма, он преследует цель окончательно ликвидировать Россию и славян. Тогда немцы принялись за неё по «антисемитской линии». «Я христианка, — ответила им на это Вики, — и поэтому не могу быть расисткой».

Вновь был арестован Николай Оболенский, его отправили в концлагерь Бухенвальд. Здесь же находился и Кирилл Макинский, их освободили американцы в апреле 1945 года.

Веру Оболенскую и Софью Носович приговорили к смертной казни и перевезли в берлинскую тюрьму Плетцензее. В этой же тюрьме была в заключении член ОСМ Жаклин Рамей, которая после освобождения поведала о последних неделях жизни Вики.

4 августа 1944 года, около часа дня, Вики неожиданно вызвали с прогулки в дворике тюрьмы и два надзирателя ввели ее со связанными руками за спиной в «комнату смерти». Палачу по имени Реттгер понадобилось не более 18 секунд для приведения в действие гильотины. За исполнение «работы» ему причиталось 80 рейхсмарок, сподручным — по восемь папирос.

Советские войска освободили тюрьму Плетцензее 25 апреля 1945 года. Во время нацистского режима здесь лишили жизни почти три тысячи человек, последних узников казнили 15 апреля. София Носович, Жаклин Рамей, Кирилл Макинский и Николай Оболенский дожили до дня освобождения. Они возвратились в Париж и все время пребывали в надежде, что Вики уцелела, ждали ее.

В специальном приказе от 6 мая 1946 года фельдмаршал Б. Монтгомери написал: «Этим своим приказом хочу запечатлеть моё восхищение перед заслугами Веры Оболенской, которая в качестве добровольца Объединённых Наций отдала свою жизнь, дабы Европа снова могла быть свободной».

На памятнике жертвам войны в Нормандии установили мемориальную доску с ее именем. Заслуги Вики с некоторой «корректировкой» оценили и в СССР. Ее имя включили в список «группы соотечественников, проживавших во время Великой Отечественной войны за границей и активно боровшихся против гитлеровской Германии». Указом Президиум Верховного Совета СССР наградил ее посмертно в 1965 году орденом Отечественной войны I степени.

Французское правительство удостоило Веру Оболенскую высших наград страны: Военного креста, медали Сопротивления и ордена кавалера Почётного легиона с пальмовой ветвью.

Владимир Путин у могилы Веры Оболенской на русском кладбище Сент-Женевьев-де-Буа.

В 1965 году, в канун празднования 20-й годовщины победы над нацистской Германией, из Франции в СССР были переданы документы, касающиеся работы во французском движении Сопротивления граждан с российскими корнями и погибших от рук оккупантов. Таких людей оказалось около 400 человек. После изучения предоставленных документов, каждый из них был посмертно награжден орденом Отечественной войны I степени. В числе павших героев находилась и княгиня Вера Аполлоновна Оболенская. Эта женщина сумела стать видным представителем антифашистского Сопротивления, была схвачена и отправлена в гестапо, где подверглась допросам и пыткам, после чего казнена в берлинской тюрьме. По ряду идеологических причин в Советском Союзе имена русских представителей французского подполья тогда не были озвучены, и только спустя 2 десятка лет в СССР вышел художественный фильм, рассказывавший о героической княгине.

Будущая французская подпольщица родилась в семье Аполлона Макарова, который на тот момент был вице-губернатором Баку, 24 июня 1911 года. Девочку назвали Верой. К сожалению, спокойное детство ее закончилось после череды революций 1917 года, в результате которых огромная и мощная Российская империя была расколота на многочисленные фрагменты, воюющие между собой. В 1920 семейство Макаровых было вынуждено выехать во Францию. Там Вера получила образование, превратившись в настоящую француженку. К 17 годам она прекрасно освоила французский язык и манеры, что позволило ей влиться в ряды богатых наследников русских эмигрантов.

Красивая девушка после достижения совершеннолетия устроилась работать манекенщицей в русском Доме моды «Миеб», основанным эмигранткой из России, бывшей фрейлиной Елизаветой Гойнинген-Гюис. Наставницей молодой сотрудницы стала Софка (Софья) Носович, к тому моменту уже опытная манекенщица. С этого момента между девушками завязалась неразрывная дружба и сотрудничество. Именно Носович заметила в Вере одну уникальную особенность – феноменальную память. Девушка моментально запоминала все ранее прочитанное или услышанное, а также имена всех клиенток, производивших покупки. К тому же Вера свободно общалась на 4 языках.

Софка помогла подруге найти работу, на которой ее возможности раскрылись бы лучше. Через одну из клиенток девушки вышли на состоятельного предпринимателя Жака Артюиса, у которого Вики (так по-дружески именовали Веру) устроилась в качестве секретаря. Девушка быстро подружилась с четой Артюисов и часто вместе с ними проводила выходные. Постоянно вращаясь в кругу состоятельных людей, Вики познакомилась с Николаем Оболенским. Князь, близкий к императорской чете, был завидным женихом. Кроме солидного состояния он обладал еще и прекрасными манерами, поэтому неудивительно, что молодые люди понравились друг другу. В 1937 году они оформили свой брак.

Относительно беззаботная жизнь молодой женщины в одно мгновение была разрушена войной. В 1940 году германские войска вошли в Париж, и Францией стали править оккупанты. Оболенская все еще трудилась у Артюиса, однако суть этой работы поменялась. Патриотично настроенный бизнесмен создал подпольную организацию, именовавшуюся Organisation Civileet Militaire. В ее задачи входило собирать разведывательные данные и передавать их союзникам, распространять среди населения правдивую информацию, заготавливать оружие и т. д.

Княгиня практически сразу влилась в ряды подпольщиков, а после привлекла сюда и своего мужа, Софку Носович и значительное число других людей из числа русских эмигрантов. Блестящая память пригодилась подпольщикам: в своей голове женщина хранила самые важные сведения, которые нельзя было доверять бумаге. К 1942 году подпольная организация ОСМ включала в себя тысячи бойцов, не подчинившихся оккупантам.

Одним из эпизодов их борьбы стала передача союзникам в Англию планов по строительству оборонительной линии, именовавшейся немцами «Атлантический вал». Для его возведения немцы привлекли большое число советских военнопленных. Николай Оболенский, устроившийся по заданию ОСМ на работу к немцам в качестве переводчика, имел возможность общаться с пленными, передавая им приказы начальства. Попутно он собирал важные сведения военного характера, после чего вся полученная информация переправлялась в британскую разведку.

Однако не дремало и гестапо. В 1942 году руководитель ОСМ был арестован. Правда, потеря лидера не остановила подпольщиков, и они продолжали свое дело. Однако осенью 1943 случился настоящий погром. Во время проведения очередной облавы в руки нацистов попал один из подпольщиков Ролан Фаржон, входивший в число руководства ОСМ. При нем случайно оказалась квитанция за оплату телефонного счета с указанием точного адреса явочной квартиры. После проведения в ней обыска немцы обнаружили хранившееся там оружие и важные документы.

Вскоре последовала череда арестов подпольщиков. Когда гестаповцы пришли арестовывать Софку Носович, вместе с ней в руки нацистов попала и Вики. Оболенская пришла предупредить подругу о грозящей ей опасности. На допросах княгиня вела себя достойно, и, признавая свое участие в подпольном движении, одновременно всячески выгораживала товарищей, чем спасла некоторым из них жизнь. Однако секретные сведения молодая женщина не выдала, оказавшись «крепким орешком». Несмотря на применявшиеся в отношении нее пытки, она ничего немцам не сказала. За это гестаповцы даже прозвали Оболенскую «княгиня-ничего-не-знаю».

Стойкость смелой женщины помогла спастись от смерти ее мужу и Софке Носович. Из тюрьмы они были отправлены в концлагерь, однако сумели выжить в нем и дождаться освобождения. Для самой Веры судьба была предрешена. Ее переправили в Берлин, где в тюрьме устроили жестокую постановку. В камере установили гильотину, похожую на ту, которая некогда использовалась во Франции для казни особо опасных преступников. 4 августа 1944 года молодую женщину обезглавили. Казнь княгини Оболенской произошла в час дня, а палачом выступил некто Реттгер. На момент страшной гибели Вики было всего 33 года.

В настоящее время могильная плита, на которой указано имя храброй княгини, установлена на кладбище Сент-Женевьев-де-Буа. Однако останков Вики там нет. После убийства тело женщины немцы отправили в анатомический театр, после чего следы его потерялись. Князь Оболенский после того, как получил подтверждение о гибели жены, не смог продолжать светскую жизнь. Он, получив сан священника, оставшиеся годы посвятил церкви.