Провоцирование на преступление статья. Наказывается ли по закону провокация преступления. Провокация драки оскорблением

Мотивами и причинами совершения преступных деяний может являться не только умысел правонарушителя, но и активные действия других лиц, в том числе сотрудников полиции. Такое склонение или подстрекательство к совершению преступлений рассматривается как провокация. В этой статье разберем, в чем заключается провокация преступления, и какие последствия она повлечет для рассмотрения уголовного дела.

Провокация преступления

При расследовании любого уголовного дела должны устанавливаться обязательные признаки преступления – форма вины, характер действий или бездействия виновника, наступившие последствия и т.д. Также будут выявляться причины и мотивы, побудившие лицо нарушить закон. Если на волю и желание преступить закон оказали влияние действия и поступки прочих лиц, может устанавливаться провокация преступления.

Выделим ключевые признаки, которыми характеризуется провокация преступления по УК РФ:

• провокация заключается в активных действиях (подстрекательстве), влияющих на решение гражданина совершить противоправное действие – при отсутствии такого внешнего воздействия преступление могло быть не совершено;
• провокационные действия направлены на искусственное формирование признаков состава преступления и доказательной базы;
• при подтверждении факта провокации фактический виновник преступления не освобождается от наказания, однако все незаконно полученные доказательства не будут учитываться для привлечения к ответственности.

Обратите внимание!

Наиболее распространенным вариантом провокации являются незаконные действия сотрудников правоохранительных органов. Однако к ответственности будут привлечены и подстрекатели с иным статусом, в том числе и рядовые граждане.

Законодательное определение провокационных действий в УК РФ отсутствует. Единственное упоминание о провокации на преступление содержит статья 304 УК РФ, предусматривающая санкции за подстрекательство к взятке или коммерческому подкупу в сфере закупочной деятельности. Именно по признакам этого преступного деяния можно определить общие черты провокационных действий, указанных выше.

Когда может быть установлена провокация? Ответ на этот вопрос частично содержится в Постановлении Пленума ВС РФ № 24:

• провокационные действия преследуют целью умышленное и искусственное формирование признаков преступления, сбор и обеспечение доказательств противоправного деяния, последующий шантаж;
• провокация может устанавливаться при нарушении правил оперативно-розыскной деятельности, когда сотрудники полиции не фиксируют или предотвращают преступное поведение, а тайно или открыто способствуют его совершению;
• элементы провокации должны влиять на волю и свободное решение нарушить закон. Если у гражданина заведомо созрел реальный умысел на совершение преступления, и он сам принял решение воплотить его, провокационные действия отсутствуют.

Последствия провокации могут существенно отличаться от статуса виновных лиц и других участников преступления. Нормы УК РФ и УПК РФ признают допустимость доказательств, собранных с соблюдением всех требований закона, в том числе и при оперативно-розыскной деятельности. Если такие доказательства были получены путем сознательного и умышленного провоцирования или подстрекательства к совершению деяния, они не могут учитываться при назначении наказания и подлежат исключению из дела.

На практике при выявлении случаев провокации наступают следующие последствия:

• каждое процессуальное действие, проведенное при активном воздействии на волю и решение правонарушителя, должно быть признано незаконным – автоматически утратят силу все протоколы, акты и прочие процессуальные документы, составленные с нарушением закона;
• если процессуальные документы и доказательства будут исключены из обвинительной базы, могут полностью устраняться и основания для привлечения к уголовной ответственности;
• если провокатор или подстрекатель своими действиями нарушил закон, он сам подлежит ответственности по УК РФ – вид и размер санкций будет зависеть от тяжести наступивших последствий.

Доказать факт провокации крайне сложно. Для этого предстоит обосновать отсутствие у гражданина изначального умысла на совершение преступления или решения воплотить такой замысел в реальность. Доказательствами такого факта могут являться показания свидетелей, письменные документы, справки и характеристики об образе жизни гражданина, его примерном поведении, и т.д.

Ответственность по статье УК РФ за провокацию преступления

Как указывалось выше, ответственность за провокацию преступления напрямую предусмотрена только в ст. 304 УК РФ. За провокацию взятки или коммерческого подкупа виновное лицо понесет наказание в виде штрафа до 200 тыс. руб., тюремного заключения на срок до 5 лет, а также в виде других санкций. Если провокатором выступал сотрудник полиции или другое должностное лицо, дополнительной мерой воздействия будет являться лишение права занимать определенные должности или вести определенную деятельность.

Если провокация была связана с совершением других преступлений, виновное лицо понесет наказание за подстрекательство в рамках отдельных составов Особенной части УК РФ. Санкции за такое подстрекательство будут существенно меньше, нежели за основное преступление. Если выявлена провокация преступления сотрудниками полиции, они понесут наказание по следующим направлениям:

• по одному из составов должностных преступлений – например, превышение должностных полномочий, предусмотренных характером службы, либо за нарушение правил проведения оперативно-розыскных действий;
• в рамках дисциплинарной ответственности виновные лица могут быть уволены со службы в МВД;
• если провокация причина вред и ущерб гражданам, подстрекатель будет обязан его компенсировать в полном объеме.

Если все доказательства виновности в совершении преступления были получены с помощью провокационных действий, гражданин может избежать наказания с прекращением уголовного дела.

Провокация преступления сотрудниками полиции

При проведении оперативно-розыскных действий запрещено подстрекать, склонять или побуждать к совершению противоправных действий. Такое правило содержится в ст. 4 Федерального закона № 211-ФЗ. При выявлении факта преступления или подготовки к нему, сотрудники полиции обязаны пресечь противоправные действия, вмешаться в преступное поведение или зафиксировать все обстоятельства нарушения. Для разграничения законных оперативно-розыскных действий и провокации со стороны сотрудников полиции используются следующие принципы:

• любые формы вмешательства сотрудников полиции, носящие характер провокации и подстрекательства, являются незаконными, а полученные таким способом доказательства нарушают принципы справедливости уголовной ответственности;
• не является провокацией проведение оперативно-розыскных мероприятий, направленных на выявление признаков преступления, его пресечения или предотвращения;
• если гражданин принял решение совершить деяние только под воздействием или давлением сотрудников полиции, факт провокации будет подтвержден.

Наиболее распространенным вариантом провокации со стороны сотрудников МВД является склонение к приобретению или распространению наркосодержащих веществ. В этом случае все участники сделки по обороту наркотиков могут являться сотрудниками полиции. Не является провокацией случай приобретения наркотических веществ у сотрудников полиции, если покупатель был намерен получить их от любого лица и сознательно искал канал сбыта.

Резюме

Под провокацией преступления понимается склонение, подстрекательство к его совершению в любых формах, если такие действия повлияли на волю и решение правонарушителя. Прямое наказание за провокацию регламентировано только по ст. 304 УК РФ за склонение к взятке или коммерческому подкупу. Если доказательства были получены в результате незаконных оперативно-розыскных действий сотрудников полиции или других лиц, они признаются недопустимыми и не учитываются при рассмотрении дела.

Как соотносятся позиции Верховного суда РФ и Европейского суда по правам человека по вопросу оценки законности оперативно-розыскных мероприятий.
По каким критериям можно отграничить правомерное ОРМ от провокации.
Каким образом власти могут убедительно и доказательно продемонстрировать наличие достаточных оснований для проведения оперативных мероприятий.

Европейским судом по правам человека (далее - ЕСПЧ) было вынесено, постановление от 15.12.2005 по делу «Ваньян (Vanyan) против Российской Федерации» (жалоба № 53203/99), ставшее впоследствии широко известным, в котором Суд сделал вывод о нарушении властями РФ ст. 6 Конвенции при рассмотрении дела заявителя, осужденного в России по ч. 1 ст. 228 УК РФ за приобретение для О. З. по ее просьбе героина и хранение его без цели сбыта, поскольку милиция спровоцировала приобретение наркотиков заявителем, а использование полученных вследствие этого доказательств при рассмотрении уголовного дела против заявителя непоправимо подорвало справедливость судебного разбирательства. Менее чем через год, 26.10.2006, ЕСПЧ вынес аналогичное постановление в отношении России по делу «Худобин против Российской Федерации» (жалоба № 59696/00).

В названных постановлениях Суд применил те критерии отграничения провокации от правомерного поведения оперативных органов, которые были ранее (начиная с 1992 года1) сформулированы им при рассмотрении других дел2. Эти критерии подверглись затем дальнейшему развитию и конкретизации в практике ЕСПЧ.

ПОЗИЦИИ ВС РФ И ТЕНДЕНЦИИ СУДЕБНОЙ ПРАКТИКИ

Процесс приведения правоприменительной практики в соответствие с правовыми позициями ЕСПЧв РФ в настоящее время еще далеко не завершен.

Так, критерии отграничения провокации от правомерного оперативно-розыскного мероприятия, сформулированные Пленумом Верховного суда РФ (п. 25 постановления Пленума ВС РФ от 10.02.2000 № 6 и п. 14 постановления Пленума ВС РФ от 15.06.2006 № 14»), никак не соотнесены с правовыми позициями ЕСПЧ и, как будет показано далее, не вполне им соответствуют.

В Обзоре судебной практики по уголовным делам о преступлениях, связанных с незаконным оборотом наркотических средств, психотропных, сильнодействующих и ядовитых веществ (утв. Президиумом ВС РФ 27.06.2012) ВС РФ указал на то, что у российских судов имеется ряд вопросов, связанных с использованием в качестве доказательств результатов оперативно-розыскных мероприятий (далее - ОРМ). Более того, изучение опубликованной судебной практики (в том числе кассационных и надзорных определений, постановленных как ВС РФ, так и судами субъектов РФ) позволяет заключить следующее.

Оценка судами доводов версии о провокации . Российская судебная практика в данный момент находится в развитии и в целом движется в сторону более точного и адекватного восприятия и реализации тех критериев разграничения провокации и правомерных ОРМ, которые были сформулированы в решениях ЕСПЧ. В частности, нельзя не отметить, что еще 4-7 лет назад суды фактически не исследовали вопрос о том, не являются ли результаты ОРД, использованные в доказывании по уголовным делам, результатом провокации со стороны правоохранительных органов, даже если сторона защиты ссылалась на данное обстоятельство, либо делали это исключительно формально.

В надзорном определении Судебной коллегии по уголовным делам ВС РФ от 09.04.2008 № 52-Д07-12 указано: «Действия сотрудников правоохранительных органов, связанные с производством проверочных закупок в целях раскрытия и предупреждения преступной деятельности, связанной с распространением наркотических средств, не может рассматриваться как провокационные действия сотрудников милиции». При этом какие-либо обоснования этого вывода в тексте определения отсутствуют. Из текста данного определения следует, что суд надзорной инстанции отверг даже теоретическую возможность провокации со стороны сотрудников правоохранительных органов.

В настоящее время, ситуация меняется . Суды, в случае заявления стороны защиты о том, что имела место провокация преступления, как правило, с большей или меньшей полнотой исследуют этот вопрос и отражают в судебном решении те критерии, которыми они руководствовались. Тем самым они, так или иначе, отграничивают провокацию от правомерного ОРМ, перечисляя фактические данные, с учетом которых они пришли к выводам о наличии/отсутствии отдельных критериев провокации в рассматриваемом деле.

Неоднородность судебной практики. В то же время судебная практика не устоялась, она разнообразна и противоречива. Суды (один и тот же суд и иногда практически в один и тот же день) делают выводы о наличии или отсутствии провокации в действиях органов дознания, основываясь на различных критериях и используя различные подходы. Иногда точно и последовательно воспроизводя правовые позиции ЕСПЧ и принимая решение в соответствии с ними, в другом случае воспринимая их только частично, а иногда - действуя без их учета и вопреки им.

Недопустимость многократных «проверочных закупок» . В оперативно-розыскной деятельности зачастую встречаются ситуации повторного (иногда многократного) проведения «проверочных закупок» у одного и того же лица. Поэтому отечественная судебная практика была вынуждена выработать свое отношение по вопросу о допустимости такого рода деятельности и возможности использования результатов повторных «проверочных закупок» в доказывании. Однако стоит отметить, что выработанная правовая позиция по данному вопросу нуждается в отдельном сопоставлении с критериями правомерности оперативного мероприятия, сформулированными ЕСПЧ.

ПОЗИЦИИ ЕСПЧ

Представляется необходимым рассмотреть те критерии отграничения провокации совершения преступления от правомерного ОРМ, которые сформулированы ЕСПЧ, и посмотреть, насколько адекватно они отображаются в современной российской судебной практике.

В данной статье мы будем производить анализ правовых позиций ЕСПЧ по вопросу об отграничении провокации совершения преступления от правомерного оперативно-розыскного мероприятия, опираясь, прежде всего, на постановление ЕСПЧ от 04.11.2010 «По делу «Банникова (Bannikova) против России» (жалоба № 18757/06). Во-первых, в данном постановлении ЕСПЧ фактически подвел итог (как минимум промежуточный) разработки таких критериев, «собрав» их воедино в одном постановлении и дополнив примерами их практического использования судом. Во-вторых, данное постановление, в рамках дела заявительницы, носит «позитивный» характер по отношению к деятельности правоохранительных органов РФ.

ОБЩИЙ ПОДХОД ЕСПЧ К ДОКАЗАТЕЛЬСТВАМ, ПОЛУЧЕННЫМ В РЕЗУЛЬТАТЕ ПРОВОКАЦИИ

С одной стороны, в своих решениях ЕСПЧ признает необходимость использования агентов под прикрытием, информаторов и тайных операций, особенно в борьбе с незаконным оборотом наркотиков и коррупцией4. В то же время он исходит из того, что право на справедливое судебное разбирательство, из которого исходит требование должного отправления правосудия, должно применяться ко всем уголовным делам, как очевидным, так и самым сложным. Право на справедливое судебное разбирательство занимает выдающееся место в демократическом обществе и не может быть принесено в жертву из соображений удобства5.

Из этого Суд делает следующие выводы:

использование специальных следственных (оперативно-розыскных) действий, таких, как использование агентов под прикрытием, для сбора доказательств не нарушает как таковое право на справедливое судебное разбирательство, при условии отсутствия нарушений прав человека. Однако ввиду риска провокации со стороны полиции при таких действиях они должны ограничиваться четкими рамками;
при этом публичные интересы не могут служить оправданием для использования доказательств, полученных в результате провокации со стороны полиции, поскольку это создает риск нарушения с самого начала права обвиняемого на справедливое судебное разбирательство.
Отсюда, по мнению ЕСПЧ, следует необходимость четкого разграничения провокации и правомерных оперативно-розыскных мероприятий с тем, чтобы исключить использование в доказывании по уголовному делу доказательств, полученных в результате провокации преступления (при условии, что сторона защиты сделала в ходе судебного разбирательства заявление о том, что такая провокация имела место).

ОПРЕДЕЛЕНИЕ НАЛИЧИЯ ПРОВОКАЦИИ

Отграничивая провокацию от допустимого поведения, Европейский суд дал ее определение, согласно которому: «Полицейская провокация случается тогда, когда задействованные должностные лица, являющиеся или сотрудниками органов безопасности, или лицами, действующими по их указанию, не ограничивают свои действия только расследованием уголовного дела по существу неявным способом, а воздействуют на субъект с целью спровоцировать его на совершение преступления, которое в противном случае не было бы совершено, с тем чтобы сделать возможным выявление преступления, то есть получить доказательства и возбудить уголовное дело…».

С учетом этого определения, Европейским судом сформулированы критерии, которые должны быть учтены при определении того, является ли то или иное действие провокацией, или нет.

Критерий наличия объективных подозрений. В соответствии с данным критерием для признания оперативного мероприятия (проверочной закупки или оперативного эксперимента) правомерным необходимо, чтобы еще до принятия решения о его проведении у соответствующих органов имелось обоснованное предположение о том, что лицо задействовано в преступной деятельности или предрасположено к совершению преступления. Решая данный вопрос, суд должен изучить причины, лежавшие в основе проведения оперативного мероприятия, и поведение властей, проводивших его.

При этом национальные власти «должны быть способны продемонстрировать на любой стадии, что они обладают достаточными основаниями для проведения оперативного мероприятия». Соответствующая информация, по мнению ЕСПЧ, должна быть проверяема. Простое заявление сотрудников полиции в суде о том, что они располагали информацией о причастности заявителя к распространению наркотиков, является недостаточным основанием дял проведения ОРМ.

Чтобы лучше понять, каким образом власти могут убедительно и доказательно продемонстрировать наличие достаточных оснований для проведения оперативных мероприятий, с тем, чтобы эта информация была проверяема в судебном заседании, обратимся к постановлению ЕСПЧ по делу «Банникова против России». В своем решении по данному делу ЕСПЧ учел, что к моменту проведения в отношении заявительницы проверочной закупки с участием сотрудника Б., действующего в качестве покупателя, в распоряжении ФСБ России уже имелись записи переговоров заявительницы с С., поставщиком наркотиков, о проводимой сделке. В ходе этих переговоров упоминалось об «обстоятельствах предыдущих продаж наркотиков, остатках непроданных наркотиков, появлении новых клиентов и перспективах проведения других совместных сделок». При этом в судебном разбирательстве были исследованы записи этих переговоров, а сотрудник ФСБ России Б., участвовавший в проведении проверочной закупки был вызван в суд и подвергнут перекрестному допросу в судебном заседании. В этой ситуации Европейский суд согласился с выводом российского суда о том, что данные доказательства с большой долей уверенности позволяли прийти к выводу о существовавшем намерении заявительницы продавать наркотики.

Иной вывод сделан Европейским судом по правам человека по делу «Худобин против России». В решении по этому делу Суд указал, что само то, что милицейская операция проводилась на законном основании и была документально зафиксирована установленным образом, еще не делает автоматически эту операцию законной, а вытекающие из нее процедуры справедливыми. Делая вывод по вопросу о наличии в действиях сотрудников милиции провокации по этому делу, ЕСПЧ учел, что у заявителя не было криминального прошлого до его задержания. Информация о том, что заявитель в прошлом занимался распространением наркотиков, была получена из одного источника - Т., информатора сотрудников милиции. При этом неясно, почему Т. решила сотрудничать с правоохранительными органами. Кроме того, она утверждала в судебном заседании, что обратилась к заявителю, так как на тот момент она не знала, где еще можно было достать героин. В этой ситуации ЕСПЧ пришел к выводу, что, по-видимому, милицейская операция была направлена не на поимку лично заявителя, а на любое лицо, которое бы согласилось купить героин для Т.

Европейский суд также высказывает позицию, согласно которой для обоснования того, что конкретное лицо было предрасположено к совершению преступления, необходимы конкретные доказательства того, что оно и до вмешательства сотрудников полиции планировало его совершить. Одного только того обстоятельства, что, будучи поставлено в определенные условия, лицо согласилось совершить противоправные действия (то есть обнаружило «латентный преступный умысел»), для вывода о предрасположенности лица к преступной деятельности недостаточно. Для обоснования правомерности полицейской операции необходимы свидетельства проявления лицом реального преступного намерения, а не потенциальной его предрасположенности к совершению преступления. Таким образом, ситуацию «ловушки», в которой правоохранительные органы не проверяют имеющуюся информацию об участии конкретного лица в преступной деятельности, а намерены «поймать» любое лицо, которое совершит преступление в смоделированных ими условиях, ЕСПЧ рассматривает именно как провокацию.

Одного только криминального прошлого соответствующего лица, по мнению ЕСПЧ, также недостаточно для вывода о наличии объективных подозрений об участии лица в преступной деятельности или его предрасположенности к совершению преступления.

Что же тогда может, по мнению Европейского суда, свидетельствовать о предрасположенности, намерении лица совершить преступление? По конкретным делам он указывал на такие обстоятельства, как явная осведомленность заявителя о действующих ценах на наркотики и его способность незамедлительно достать их (дело «Шаннон против Соединенного Королевства»). С другой стороны, противоречащим выводу о существовавшем у лица намерении совершить преступление, ЕСПЧ посчитал то обстоятельство, что лицо не извлекало никакой материальной выгоды из сделки (дело «Худобин против России»).

Таким образом, Европейский суд исходит из того, что доказательствами виновности обвиняемого по делу могут служить только результаты такого оперативно-розыскного мероприятия, которое проведено не в «поисковых» целях, для выявления преступлений, а лишь в целях документирования той преступной деятельности, которая уже совершается или вот-вот начнется и без вмешательства соответствующих органов. Причем информация об этом к моменту проведения полицейской операции должна быть собрана с применением других способов и средств и оформлена так, чтобы она могла стать предметом исследования в суде.

Критерий «наличие объективных подозрений» в позициях ВС РФ . В своем постановлении от 15.06.2006 № 14 «О судебной практике по делам о преступлениях, связанных с наркотическими средствами, психотропными, сильнодействующими и ядовитыми веществами» (п. 14) Пленум Верховного суда РФ сформулировал следующие критерии допустимости использования в доказывании по уголовному делу результатов оперативно-розыскного мероприятия:

1) получение результатов ОРД в соответствии с требованиями закона. При этом к числу таких требований Пленум отнес лишь:

а) наличие оснований для проведения оперативно-розыскных мероприятий, предусмотренных ст. 7 Закона об ОРД;

б) наличие постановления о проведении проверочной закупки, утвержденного руководителем органа, осуществляющего оперативно-розыскную деятельность;

2) наличие в материалах ОРД, представленных в суд данных, свидетельствующих о том, что:

а) умысел на совершение преступления сформировался независимо от деятельности сотрудников оперативных подразделений и б) обвиняемым были проведены все подготовительные действия, необходимые для совершения противоправного деяния.

Формализм при проверке критерия. Формулировки, содержащиеся в этом постановлении Пленума ВС РФ, фактически не стимулируют суды к исследованию вопросов о наличии в данных, представленных в суд в обоснование правомерности произведенной проверочной закупки, сведений о том, что к моменту ее проведения у органов дознания существовали объективные подозрения об участии лица в противоправной деятельности, либо его предрасположенности к совершению преступления. Из этих формулировок возможно заключить, что вывод суда о правомерности проверочной закупки может быть основан на одном только формальном критерии - наличии постановления о проведении проверочной закупки, вынесенного до момента проведения данного ОРМ. Существование же других обстоятельств (наличие умысла на совершение преступления и производство всех необходимых подготовительных действий) могут быть, исходя из данных определений, проверены и «по факту» произведенной «поисковой» проверочной закупки. Причем даже при отсутствии сведений о том, что к моменту ее проведения у сотрудников правоохранительных органов были основания подозревать лицо в совершении противоправных действий.

Изученная судебная практика подтверждает этот вывод, как минимум частично. Среди опубликованных судебных решений можно найти и те, что были постановлены на основе учета правовых позиций ЕСПЧ о необходимости «наличия объективных подозрений в том, что заявитель задействован в преступной деятельности или предрасположен к совершению преступления», и судебные акты, в которых вывод суда о правомерности проверочной закупки основан только на формальном критерии - существовании постановления о проведении проверочной закупки (лишь бы оно было вынесено до момента производства соответствующего ОРМ, или, хотя бы, это не исключалось).

Из практики . Пример 1. Гергерт Д. Н. был осужден судом первой инстанции по ч. 3 ст. 30, п. «г» ч. 3 ст. 228.1 УК РФ за совершение двух преступлений к 8 годам лишения свободы за каждое. Кассационным определением приговор оставлен без изменения. Определением Судебной коллегии по уголовным делам ВС РФ от 24.04.2012 № 50-Д12-10, которой уголовное дело было пересмотрено в порядке надзора, ранее состоявшиеся в отношении Гергерта Д. Н. судебные решения были отменены и дело прекращено на основании п. 2 ч. 1 ст. 24 УПК РФ за отсутствием в его действиях состава преступления. Принимая данное решение, суд учел следующее:

из имеющихся в деле однотипных постановлений о проведении проверочных закупок следует, что оперативные мероприятия в отношении Гергерта каждый раз проводились на основании имевшейся у сотрудников УФСКН России <…> информации о том, что мужчина по имени «Д.» занимается сбытом наркотических средств;
в материалах дела, в том числе и среди рассекреченных результатов оперативно-розыскной деятельности, отсутствуют сведения о том, что Гергерт занимается сбытом наркотических средств или готовится к нему; показания оперуполномоченных УФСКН России <…> участвовавших в проведении проверочных закупок, о наличии оперативной информации о том, что Гергерт занимается сбытом наркотических средств, не подтверждены доказательствами;
Гергерт согласился помочь в приобретении героина знакомому своего друга, по его просьбе и за его деньги. Себе ничего не оставил, никакой выгоды для себя от помощи не получил.
С учетом этого судом был сделан вывод о том, что по делу отсутствовали свидетельства о том, что до принятия решения о проведении проверочной закупки у сотрудников правоохранительных органов были основания подозревать Гергерта в распространении наркотических средств.

Пример 2. Макаров А. А. был осужден по ч. 5 ст. 33 и ч. 2 ст. 228 УК РФ. Кассационным определением приговор оставлен без изменения. В определении Судебной коллегии по уголовным делам ВС РФ от 25.10.2011 № 7-Д11-7, которой уголовное дело было пересмотрено в порядке надзора, доводы жалобы адвоката о том, что в отношении Макарова была совершена провокация, были отвергнуты.

Между тем адвокат в своей жалобе, основываясь на порядковых номерах регистрации документов, указывал, что ОРМ в отношении Макарова проводились вообще до вынесения постановления о проведении внедрения К., проводившего проверочную закупку. Суд отверг доводы защиты только на том основании, что и вышеуказанное постановление, и постановление о проведении проверочной закупки были вынесены (судя по дате их вынесения) «не позднее дня проведения оперативно-розыскных мероприятий в отношении Макарова».

Вывод об отсутствии провокации суд мотивировал только тем, что «основанием для проведения ОРМ послужила имеющаяся оперативная информация о том, что Макаров в группе с неустановленными лицами занимается сбытом наркотиков».

При этом в данном судебном акте не содержится ссылок на наличие в материалах дела хотя бы каких-то данных, которые бы подтверждали, что в распоряжении правоохранительных органов до проведения проверочной закупки имелись данные, подтверждавшие, что Макаров А. А. действительно занимается сбытом наркотических средств или готовится к нему. Это позволяет предположить, что наличие такой информации судом презюмировано только лишь на основании текста постановлений о производстве проверочной закупки и о внедрении К., чего явно недостаточно, исходя из правовых позиций ЕСПЧ.

Оценка «латентного преступного умысла». Нельзя также обойти вниманием и еще одно обстоятельство. Предложенные Пленумом ВС РФ в разъяснения, в соответствии с которыми результаты ОРМ могут быть положены в основу приговора, если они получены в соответствии с требованиями закона и свидетельствуют о наличии у виновного умысла на незаконный оборот наркотических средств, сформировавшегося независимо от деятельности сотрудников оперативных подразделений, а также о проведении лицом всех подготовительных действий, необходимых для совершения противоправного деяния, не вполне соответствуют позициям ЕСПЧ. Такие выводы ВС РФ позволяют использовать в доказывании результаты ОРД, послужившие выявлению в деятельности лица «латентного преступного умысла», не свидетельствуя при этом о проявлении лицом реального, определенного преступного намерения до момента проведения проверочной закупки.

Из практик и . В определении Судебной коллегии по уголовным делам ВС РФ от 12.04.2011 № 24-Д11-1 правомерность проведения проверочной закупки в отношении Мудревского И.  А. мотивирована следующим образом:

основанием для проведения проверочных закупок (неоднократных) в отношении Мудревского явилась «оперативная информация о том, что житель населенного пункта по имени И. занимается незаконным сбытом марихуаны»;
из показаний К., оперативного сотрудника УФСКН, следует, что на основании указанной информации сотрудники УФСКН приехали в данный населенный пункт и там «после наведения справок, они вышли на Мудревского И., и в первый же день приобрели у него наркотическое средство»;
о том, что умысел Мудревского И. А. на сбыт наркотиков сформировался независимо от деятельности оперативных сотрудников, «свидетельствует тот факт, что он хранил наркотическое вещество и сразу согласился на предложение его сбыть». Основой для данного вывода суда послужило то обстоятельство, что после обращения к Мудревскому А., участвовавшего в проверочной закупке, Мудревский согласился ему помочь и предложил проехать за коноплей к ферме, расположенной на окраине. На ферме он взял кофейную банку, в которой было немного конопли, которую он ранее оборвал с дикорастущих растений, и передал А.
В данном случае вывод суда о наличии к моменту проведения проверочной закупки объективных подозрений о совершении Мудревским И. А преступлений основан лишь на простом заявлении оперативного работника о наличии у него соответствующей информации, что ЕСПЧ, как было показано выше, считает явно недостаточным. Кроме того, постановление о проведении проверочной закупки не конкретизировано. В нем не указаны данные конкретного лица, в отношении которого будет проводиться данное мероприятие («житель по имени И.»), что противоречит требованию о том, чтобы оперативное мероприятие производилось только в отношении конкретного лица, в отношении которого имеются объективные подозрения.

Наконец, в данном случае можно усомниться в том, что у И. А. Мудревского ранее, независимо от деятельности оперативных сотрудников, сформировался умысел на сбыт наркотиков, поскольку ничто в судебном решении не подтверждало, что конопля, которую он ранее оборвал с дикорастущих растений и хранил в кофейной банке на ферме, в действительности предназначалась для продажи. Представляется, что здесь имеет место как раз тот самый случай, когда можно говорить о выявлении в деятельности лица «латентного преступного умысла», а не о проявлении им реального, определенного, ранее сформировавшегося преступного намерения.

ПОСЛЕДНИЕ ИЗМЕНЕНИЯ В ПРАВОВЫХ ПОЗИЦИЯХ ВС РФ

Справедливости ради необходимо отметить, что, говоря о соотношении между правовыми позициями ЕСПЧ и ВС РФ по вопросу об отграничении правомерного оперативно-розыскного мероприятия от провокации, нельзя обойти вниманием то обстоятельство, что правовые позиции ВС РФ по данному вопросу меняются в сторону большего соответствия требованиям Европейского суда. Так, в «Обзоре судебной практики по уголовным делам о преступлениях, связанных с незаконным оборотом наркотических средств, психотропных, сильнодействующих и ядовитых веществ», утвержденном Президиумом ВС РФ 27.06.2012 (далее - Обзор) критерии, сформулированные ранее в, фактически были несколько скорректированы, истолкованы в понимании, более приближенном к правовым позициям ЕСПЧ.

В частности, в п. 7.1 Обзора требование законности проведения проверочной закупки истолковано более широко, чем это прямо следует из формулировки постановления Пленума. Кроме наличия постановления, утвержденного руководителем органа, осуществляющего оперативно-розыскную деятельность, согласно данному пункту, «для проведения указанного ОРМ требуются данные, свидетельствующие о незаконной деятельности лица, в отношении которого планируется провести закупку, а также следует закрепить эти данные, придать им такую процессуальную форму, которая позволит в будущем признать их доказательствами по делу».

Одновременно, в п. 7.2 Обзора Верховный суд РФ одобрил практику тех судов, которые признавали наличие провокации со стороны оперативных работников в случаях, когда до проведения оперативно-розыскного мероприятия «проверочная закупка» у правоохранительных органов не было оснований подозревать лицо в распространении наркотических средств, и было установлено, что сам сбыт наркотического средства явился результатом вмешательства оперативных работников.

Очевидно, что сегодня позиция Верховного суда РФ более, чем раньше, тяготеет к соответствию ее с правовыми позициями ЕСПЧ относительно необходимости собирания органом дознания предварительно, до проведения проверочной закупки, данных, дающих основание для существования объективных подозрений в том, что лицо задействовано в преступной деятельности или предрасположено к совершению преступления, а также относительно необходимости оформления этих данных в форме, которая может быть исследована судом, и их проверки в ходе судебного разбирательства. В то же время, с сожалением приходится отметить, что единственный приведенный в Обзоре пример несоответствия ОРМ закону касается ситуации, в которой постановление о проведении ОРМ было вынесено четырьмя днями позже проведения проверочной закупки.

Таким образом, позиция ВС РФ, закрепленная в Обзоре, относительно необходимости существования в результатах ОРД данных, свидетельствующих о незаконной деятельности лица, в отношении которого планируется провести закупку, а также о правильном закреплении этих данных, не была подтверждена в нем ссылкой на положительные или отрицательные примеры из судебной практики.

В результате, на наш взгляд, Обзор не в достаточной мере позволяет сориентировать суды относительно того, каких данных может быть достаточно (или недостаточно) для признания ОРМ правомерным, и в какой форме они должны быть оформлены для судебного исследования.

Как следствие, в настоящее время для обоснования стороной позиции по делу, в котором, возможно, имела место провокация со стороны правоохранительных органов, либо для обоснования судебного решения по такому делу все еще есть необходимость в непосредственном использовании отсылок к правовым позициям Европейского суда.

Введение

В судебной практике действия лиц, подбрасывающих другому лицу запрещенные к обороту предметы в целях его изобличения в преступлении, квалифицировались по разным статьям Уголовного кодекса РФ. Нередко подбрасывание лицу с указанной целью наркотических средств или боеприпасов и других запрещенных к обороту предметов, квалифицировалось как сбыт данных предметов по статьям 228.1 и 222 Уголовного кодекса РФ. В других случаях подобные действия оценивались как провокация преступления и квалифицировались как заведомо ложный донос по ч. 3 статьи 306 Уголовного кодекса РФ. Очевидно, что данные действия, предпринятые в отношении лица без его ведома и согласия, носят ярко выраженный провокационный характер. Поэтому уголовно-правовая оценка предполагает анализ и этих признаков.

Понятие провокации преступления и ответственность за нее по Уголовному кодексу РФ

В Уголовном кодексе РФ не содержится законодательного определения провокации преступления. В судебной практике устоялось понимание провокации преступления, данное в Определении Судебной коллегии по уголовным делам Верховного Суда СССР от 8 июня 1946 года. Оно сводилось к следующему: "Лицо, спровоцировавшее другое лицо на совершение преступления, хотя и с целью последующего изобличения, должно отвечать как за подстрекательство к совершению преступления". Оно базировалось на воззрениях дореволюционной школы русского уголовного права на провокацию преступления как подстрекательство к преступлению . Аналогичный подход к оценке провокации преступления как подстрекательским действиям прослеживается и в современном уголовном праве Германии . В науке уголовного права данная проблема долгое время не освещалась с критических позиций. В научных публикациях последних лет вопрос о провокации преступлений привлек внимание целого ряда ученых . Наиболее точно юридическую природу провокации преступления раскрыл С.Н. Радачинский: юридическая природа провокации преступления, в том числе провокации взятки либо коммерческого подкупа, не детерминируется такой разновидностью соучастия, как подстрекательство, а обладает собственными характеристиками: а) вызвана намерением субъекта обеспечить одностороннее проявление искомой (желательной) модели поведения со стороны провоцируемого лица, имеющей лишь внешние признаки преступного деяния; б) осуществляется в порядке односторонней (сознанием провоцируемого); в) предполагает использовать спровоцированное "криминальное" деяние лица не в целях достижения совместного преступного результата, а в целях дискредитации либо создания искусственных доказательств обвинения; г) цель действий провокатора - наступление вредных последствий для провоцируемого; д) наличие у провокатора только прямого умысла, причем этот умысел должен быть направлен не на вид и последствия совершенного вовлеченным преступления, а на сам факт его совершения . Понятие провокации преступления определяется С.Н. Радачинским как противоправная умышленная односторонняя деятельность виновного, направленная на моделирование такого поведения другого лица, которое имело бы все внешние признаки преступления с целью дискредитации, шантажа либо создания искусственных доказательств обвинения . Российский законодатель в действующем Уголовном кодексе установил уголовную ответственность за провокацию только двух конкретных преступлений, в статье 304 УК РФ предусмотрена ответственность за провокацию взятки и провокацию коммерческого подкупа.

Квалификация подбрасывания наркотических средств в целях создания искусственных доказательств обвинения

Достаточно часто в судебной практике возникает необходимость оценивать с точки зрения действующего уголовного законодательства случаи подбрасывания лицу наркотических средств в целях искусственного создания доказательств его обвинения. Следствие и суд зачастую квалифицируют это как сбыт или покушение на сбыт наркотических средств либо дают иную оценку как заведомо ложный донос. Указанные действия, на наш взгляд, представляют собой провокацию преступления. Во-первых, они являются односторонними и умышленными действиями лица, совершенными без ведома и против воли лица, которому они подбрасываются. Во-вторых, эта деятельность направлена на моделирование такого поведения другого лица, которое по внешним признакам напоминает приобретение наркотического средства. В-третьих, целью лица, подбрасывающего наркотики, является искусственное создание доказательств обвинения другого лица, а не цель запуска наркотика в незаконный оборот против здоровья населения. Специальных норм об ответственности за провокацию преступлений в сфере незаконного оборота наркотических средств в УК РФ не предусмотрено. Однако действия, заключающиеся в провокации иных преступлений, также направлены против правосудия и должны квалифицироваться как преступления против правосудия, в частности по ст. 306 "заведомо ложный донос". Такая квалификация подобных криминальных ситуаций достаточно обоснована и имеет место в российской судебной практике. Так, действия подсудимых Бондарева и Гайворонской, подбросивших наркотические средства в автомобиль потерпевшего в целях искусственного создания доказательств обвинения против него, были квалифицированы Каменским районным судом Ростовской области по ч. 3 ст. 306 УК РФ как заведомо ложный донос о совершении преступления, соединенный с искусственным созданием доказательств обвинения. Квалификация же подобных действий как оконченный сбыт или покушение на сбыт наркотических средств по ст. 228.1 УК РФ будет противоречить положениям уголовного законодательства РФ, поскольку объектом посягательства, исходя из целей действий субъекта, являются интересы правосудия, а не здоровье населения, как это требуется установить для вменения ст. 228.1 УК РФ. Данный подход к квалификации подобных случаев также противоречит разъяснениям Пленума Верховного Суда РФ. В пункте 13 Постановления Пленума Верховного Суда РФ от 15 июня 2006 г. N 14 "О судебной практике по делам о преступлениях, связанных с наркотическими средствами, психотропными, сильнодействующими и ядовитыми веществами" разъяснено, что под сбытом следует понимать любые способы возмездной либо безвозмездной передачи их другим лицам, и указаны способы: продажи, дарения, обмена, уплаты долга, дачу взаймы и т.д. . Все эти способы требуют наличия волеизъявления сторон. Если волеизъявление предполагаемого приобретателя отсутствует, т.е. соглашения между сторонами не было, то и отсутствует продажа, дарение, обмен и т.д., т.е. отсутствует сбыт наркотического средства. Тем более ошибочна квалификация действий лица, подбросившего другому лицу наркотические средства, как оконченного сбыта наркотика, поскольку происходит последующее изъятие наркотического средства из незаконного оборота и объект уголовно-правовой охраны не нарушается. На это обращалось внимание в п. 13 указанного Постановления Пленума Верховного Суда РФ по квалификации действий при проверочной закупке наркотических средств в рамках ОРМ .

Квалификация провокационного подбрасывания боеприпасов и других предметов, предусмотренных в ст. ст. 222 и 222.1 УК РФ

В судебной практике провокационное подбрасывание предметов, предусмотренных статьями 222 и 222.1 Уголовного кодекса РФ, также оценивалось различным образом: как сбыт или покушение на сбыт этих предметов либо как заведомо ложный донос. Чаще судебная практика фиксировала провокационное подбрасывание боеприпасов к нарезному огнестрельному оружию. На наш взгляд, действия лица, подбрасывающего другому лицу боеприпасы к нарезному огнестрельному оружию в целях искусственного создания доказательств обвинения в совершении им преступления, следует квалифицировать как провокацию преступления. Данные действия содержат все признаки провокации преступления: представляют умышленную одностороннюю деятельность лица, направленную на моделирование такого поведения другого лица, которое имело бы все внешние признаки преступления с целью дискредитации, шантажа, создания искусственных доказательств обвинения. Как отмечалось, в Уголовном кодексе РФ установлена уголовная ответственность за провокацию только двух конкретных преступлений, в ст. 304 УК РФ предусмотрена ответственность за провокацию взятки либо коммерческого подкупа. Специальных норм об ответственности за провокацию преступлений против общественной безопасности в УК РФ не предусмотрено. Однако действия, заключающиеся в провокации преступлений данной направленности, также направлены против правосудия и должны квалифицироваться как преступления против правосудия, в частности по статье 306 Уголовного кодекса РФ, предусматривающей ответственность за заведомо ложный донос.
Провокационные действий лица, подбрасывающего боеприпасы к нарезному огнестрельному оружию, не могут квалифицироваться как незаконный сбыт боеприпасов по ст. 222 УК РФ, поскольку это противоречит разъяснениям Пленума Верховного Суда РФ от 12 марта 2002 г. N 5 "О судебной практике по делам о хищении, вымогательстве и незаконном обороте оружия, боеприпасов, взрывчатых веществ и взрывных устройств". В п. 11 Постановления разъяснено, что под незаконным сбытом боеприпасов следует понимать их безвозвратное (в отличие от незаконной передачи) отчуждение в собственность иных лиц в результате совершения какой-либо сделки (возмездной или безвозмездной), т.е. продажу, дарение, обмен и т.п. Поскольку даже противоправная сделка предполагает соглашение сторон, т.е. определенное волеизъявление приобретателя боеприпасов, то при отсутствии такового нельзя квалифицировать действия лица, подбросившего боеприпасы, как незаконный сбыт этих предметов.

Выводы

Подбрасывание запрещенных к обороту предметов лицу в целях искусственного создания доказательств его обвинения необходимо рассматривать как провокацию преступления. Поскольку эти умышленные и односторонние действия направлены на моделирование такого поведения другого лица, которые бы имели все внешние признаки преступления в целях искусственного создания доказательств обвинения. Официальное судебное разъяснение по квалификации действий лица, подбрасывающего другому лицу наркотики в целях искусственного создания доказательств в совершении им преступления, отсутствует. Исходя из положений Уголовного кодекса РФ и разъяснений Пленума Верховного Суда РФ, данных в п. 13 Постановления N 14 "О судебной практике по делам о преступлениях, связанных с наркотическими средствами, психотропными, сильнодействующими и ядовитыми веществами" и разъяснений Пленума Верховного Суда РФ, содержащихся в п. 11 Постановления от 12 марта 2012 г. N 5 "О судебной практике по делам о хищении, вымогательстве и незаконном обороте оружия, боеприпасов, взрывчатых веществ и взрывных устройств" данные действия следует квалифицировать по части 3 статьи 306 УК РФ как заведомо ложный донос, связанный с искусственным созданием доказательств обвинения. Уголовный кодекс Российской Федерации необходимо дополнить дефинитивной нормой, в которой следует дать законодательное определение составу провокации преступления.

Библиографический список

1. Бриллиантов А. Заведомо ложный донос: вопросы квалификации // Уголовное право. 2014. N 3. С. 13 - 18.
2. Волженкин Б. Допустима ли провокация как метод борьбы с коррупцией? // Рос. юстиция. 2001. N 5. С. 43 - 45.
3. Жалинский А.Э. Современное немецкое уголовное право. М.: ТК "Велби"; Проспект, 2004. 560 с.
4. Говорухина Е.В. Понятие и правовые последствия провокации в уголовном праве: Дис. ... канд. юрид. наук. Ростов н/Д, 2002. 176 с.
5. Егоров В.С., Кудашов В.Н. Уголовно-правовой анализ объективных признаков незаконного оборота огнестрельного оружия, боеприпасов, взрывчатых веществ и взрывных устройств // Вестник Пермского университета. Юридические науки. 2008. Вып. 6 (22). С. 327 - 334.
6. Егорова Н. Провокация взятки либо коммерческого подкупа // Рос. юстиция. 1997. N 8. С. 27 - 28.
7. Постановление Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 15 июня 2006 г. N 14 "О судебной практике по делам о преступлениях, связанных с наркотическими средствами, психотропными, сильнодействующими и ядовитыми веществами" // Бюллетень Верховного Суда Российской Федерации. 2006. N 8.
8. Постановление Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 12 марта 2002 г. N 5 "О судебной практике по делам о хищении, вымогательстве и незаконном обороте оружия, боеприпасов, взрывчатых веществ и взрывных устройств" // Бюллетень Верховного Суда Российской Федерации. 2002. N 5.
9. Радачинский С.Н. Юридическая природа провокации преступления // Уголовное право. 2008. N 1. С. 59 - 64.
10. Радачинский С.Н. Провокация как обстоятельство, исключающее преступность деяния // Уголовное право. 2009. N 2. С. 64 - 69.
11. Таганцев Н.С. Русское уголовное право. Часть Общая. М.: Наука, 1994. Т. 1. 380 с.

Практика Верховного суда как надзорной инстанции по делам о наркотиках также содержит примеры признания действий сотрудников милиции в качестве провокации преступлений (Определения Верховного суда от 13 февраля 2008 г. N 83-Д08-2, от 22 октября 2007 г. N 83-Д07-18), что нарушает принцип справедливости судебного разбирательства и влечет оправдание по предъявленному в этой части обвинению.В данных определениях Верховный суд, прекращая уголовные дела, отметил, что отсутствуют данные свидетельствующие о том, что подсудимый совершил бы преступление без вмешательства сотрудников милиции. Какие-либо иные данные, свидетельствующие о том, что подсудимый совершал аналогичные действия ранее в отношении других лиц, отсутствуют.

Провокация преступлений или кто в нашей стране нарушает закон

Следствие и суд зачастую квалифицируют это как сбыт или покушение на сбыт наркотических средств либо дают иную оценку как заведомо ложный донос. Указанные действия, на наш взгляд, представляют собой провокацию преступления.
Во-первых, они являются односторонними и умышленными действиями лица, совершенными без ведома и против воли лица, которому они подбрасываются. Во-вторых, эта деятельность направлена на моделирование такого поведения другого лица, которое по внешним признакам напоминает приобретение наркотического средства.
В-третьих, целью лица, подбрасывающего наркотики, является искусственное создание доказательств обвинения другого лица, а не цель запуска наркотика в незаконный оборот против здоровья населения. Специальных норм об ответственности за провокацию преступлений в сфере незаконного оборота наркотических средств в УК РФ не предусмотрено.

Статья за подстрекательство к убийству по ук рф и что это такое

УК РФ будет противоречить положениям уголовного законодательства РФ, поскольку объектом посягательства, исходя из целей действий субъекта, являются интересы правосудия, а не здоровье населения, как это требуется установить для вменения ст. 228.1 УК РФ. Данный подход к квалификации подобных случаев также противоречит разъяснениям Пленума Верховного Суда РФ.

В пункте 13 Постановления Пленума Верховного Суда РФ от 15 июня 2006 г. N 14 «О судебной практике по делам о преступлениях, связанных с наркотическими средствами, психотропными, сильнодействующими и ядовитыми веществами» разъяснено, что под сбытом следует понимать любые способы возмездной либо безвозмездной передачи их другим лицам, и указаны способы: продажи, дарения, обмена, уплаты долга, дачу взаймы и т.д.
. Все эти способы требуют наличия волеизъявления сторон.

Проверка следствия. продлить арест станет сложнее.

В соответствии со ст. 8 ФЗ от 12.08.1995 N 144-ФЗ «Об оперативно-розыскной деятельности» (в ред. от 02.12.2005) <1 указанное оперативно-розыскное мероприятие производится на основании постановления, утв. руководителем органа, осуществляющего оперативно-розыскную деятельность. При провокации взятки такая информация отсутствует. Совершаемые действия выполняются не с целью выявления, действительно ли у лица имеются намерения реализовать свой преступный умысел, а с целью формирования недоброкачественной доказательственной базы совершения преступления.

<1

Инфо

СЗ РФ. 1995. N 33. Ст. 3349; 1999. N 2. Ст. 233; 2001. N 13. Ст. 1140; 2005. N 49. Ст. 5128. 9. Преступление относится к категории средней тяжести.

Другой комментарий к Ст. 304 Уголовного кодекса Российской Федерации 1. Предмет преступления аналогичен предмету преступления, предусмотренного ст.
204 УК РФ.

Статья 304 ук рф. провокация взятки либо коммерческого подкупа

Судебная практика показывает, что сделать это довольно сложно, и возможность привлечь к уголовной ответственности лицо, побудившие исполнителя к совершению противоправного действия появляется только в том случае, если было представлено достаточное количество доказательств. К ним можно отнести аудио и видеозаписи и прочие документальные подтверждения действий подстрекателя, направленных на мотивирование исполнителя к незаконному поведению.
В каких случаях статья 33 УК РФ не применяется? Существует ряд случаев, когда статья 33 УК РФ не применяется, и действия подстрекателя классифицируются как организация, пособничество, или соучастие в преступлении.

Провокация преступлений сотрудниками правоохранительных органов

Внимание

Скажите, пожалуйста, можно ли квалифицировать такую настойчивость со стороны закупщика, как провокацию к действию. Провокация преступления какая статья ук рф Провокация взятки либо коммерческого подкупа, то есть попытка передачи должностному лицу либо лицу, выполняющему управленческие функции в коммерческих или иных организациях, без его согласия денег, ценных бумаг, иного имущества или оказания ему услуг имущественного характера в целях искусственного создания доказательств совершения преступления либо шантажа, - наказывается штрафом в размере от двухсот до пятисот минимальных размеров оплаты труда или в размере заработной платы или иного дохода осужденного за период от двух до пяти месяцев либо лишением свободы на срок до пяти лет с лишением права занимать определенные должности или заниматься определенной деятельностью на срок до трех лет или без такового.

1.

Квалификация провокации отдельных преступлений (шумихин в.г.)

Провокация преступления со стороны сотрудников правоохранительных органов достаточно распространена в правоприменительной практике. Особенную актуальность данная проблема имеет по делам о наркотиках, а именно по делам о преступлениях по ст.

228 Уголовного кодекса РФ («Незаконные приобретение, хранение, перевозка, изготовление, переработка наркотических средств, психотропных веществ или их аналогов»), ст. 228.1 УК РФ («Незаконные производство, сбыт или пересылка наркотических средств, психотропных веществ или их аналогов»). Также провокация часто встречается по делам о взятках и коммерческом подкупе (ст. 204, 290, 291 УК РФ), нарушении авторских и смежных прав (ч.2 ст. 146 УК РФ) и других.

Существует ли уголовная статья за подстрекательство? Подстрекательство считается полноценным участием в противоправной деятельности, и за совершение этих действий предусмотрена уголовная ответственность. В таких случаях незаконное поведение квалифицируют как преступление, совершенное по предварительному сговору группой лиц, и применяется 33 статья УК РФ.

Наказание за подстрекательство зависит от статьи, предусматривающей меру ответственности за противоправное действие, которое было совершено, и может быть связано с реальным лишением свободы на определенный законом срок. Например, при побуждении другого лица к убийству, подстрекатель несет ответственность по статье 105 части 3 УК РФ, но при этом к обвинению добавляется и часть 4 статьи 33 Уголовного кодекса. Основное затруднение состоит в том, чтобы доказать факт подстрекательства, особенно к суициду.

Провокация к совершению преступления статья ук рф

Поскольку эти умышленные и односторонние действия направлены на моделирование такого поведения другого лица, которые бы имели все внешние признаки преступления в целях искусственного создания доказательств обвинения. Официальное судебное разъяснение по квалификации действий лица, подбрасывающего другому лицу наркотики в целях искусственного создания доказательств в совершении им преступления, отсутствует. Исходя из положений Уголовного кодекса РФ и разъяснений Пленума Верховного Суда РФ, данных в п. 13 Постановления N 14 «О судебной практике по делам о преступлениях, связанных с наркотическими средствами, психотропными, сильнодействующими и ядовитыми веществами» и разъяснений Пленума Верховного Суда РФ, содержащихся в п. 11 Постановления от 12 марта 2012 г.
Ростов н/Д, 2002. 176 с.5. Егоров В.С., Кудашов В.Н. Уголовно-правовой анализ объективных признаков незаконного оборота огнестрельного оружия, боеприпасов, взрывчатых веществ и взрывных устройств // Вестник Пермского университета. Юридические науки. 2008. Вып. 6 (22). С. 327 — 334.6. Егорова Н. Провокация взятки либо коммерческого подкупа // Рос. юстиция. 1997. N 8. С. 27 — 28.7. Постановление Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 15 июня 2006 г. N 14 «О судебной практике по делам о преступлениях, связанных с наркотическими средствами, психотропными, сильнодействующими и ядовитыми веществами» // Бюллетень Верховного Суда Российской Федерации. 2006. N 8.8. Постановление Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 12 марта 2002 г.

Верховный суд России потребовал от людей в мантиях не поддаваться на полицейские провокации: если тайные агенты буквально толкают человека на преступления, судить его за это нельзя.

Такие рекомендации содержатся в опубликованном высшей судебной инстанции обзоре судебной практики по уголовным делам о преступлениях, связанных с незаконным оборотом наркотических средств. Еще одна новость с полей невидимого фронта: по мнению Верховного суда России, даже если спецслужбам надо "всего лишь" "пробить" человека по номеру или узнать, где "бродил" сотовый телефон, они должны получить судебное решение. Иначе обвинения будут бездоказательны.

Родина слышит, Родина знает

Некоторые эксперты утверждают, мол, сегодня спецслужбы могут подключиться к чему угодно - телефону, компьютеру, да хоть телевизору. Так что говорить по сотовому дескать то же самое, что кричать на улице. Потенциальных слушателей на трубке может оказаться гораздо больше, чем можно себе представить.

Так или нет, кто же из нас, простых смертных, знает. Технические возможности спецслужб - тайна за семью печатями. И не только у нас, везде рыцари секретного образа предпочитают хранить молчание по поводу своих возможностей. Как бы то ни было, не стоит недооценивать и бюрократию секретных служб. Любая информация у них заносится в дело, а дело должно быть соответствующим образом оформлено. И если где-то положено подшивать решение суда с разрешением, значит, такое решение будет подшито.

К тому же любая информация, если по-хорошему, рано или поздно должна быть как-то реализована. А если прослушка получена в обход суда, как доказательство ее не примут. Еще нюанс: технические возможности специального ведомства не означают, что любой лейтенант там, щелкнув пальцем, может включить большие уши.

Следователям же процедура обязательна тем более. В каком бы они ни были звании. И здесь возникает принципиальный вопрос: может ли правоохранитель прийти в сотовую компанию, показать корочку, и забрать, скажем, данные по соединениям абонента? Или просто узнать фамилию человека по номеру сотового телефона….

Высшая судебная инстанция, изучив правовую ситуацию, сделала однозначный вывод: даже в таких казалось бы "мелочах" решение суда обязательно. Ведь "получение данных сведений связано с вторжением в личную жизнь и влечет ограничение конституционных прав граждан на тайну телефонных переговоров".

Для справки, в прошлом году суды выдали 326 тысяч 195 разрешений на ограничении в рамках оперативно-розыскной деятельности конституционных прав граждан на тайну переписки, телефонных переговоров, почтовых, телеграфных и иных сообщений, передаваемых по сетям электрической и почтовой связи. Еще 140 тысяч 47 разрешений на контроль телефонных разговоров было выдано в рамках следственных действий. Здесь записи прямиком ложились в уголовное дело.

Провокаторам отбой

Весьма болезненный вопрос - провокации спецслужб. Верховный суд страны постарался найти грань между обычной оперативно-розыскной деятельностью, когда преступника пытаются вывести на чистую воду, и провокаций. Это - когда под статью подводят фактически постороннего человека.

В обзоре судебной практики приведен пример подобной провокации. Некий гражданин, как потом он объяснял на суде, хотел купить компьютер ребенку. Но продавец - электроника покупалась с рук - решительно заявил, что отдаст компьютер только за наркотики. А денег ему не надо.

Покупатель - делать нечего - купил у цыган героин и отнес продавцу. Но вместо компьютера человек получил срок. Продавец, как выяснилось, работал на спецслужбе. А купля-продажа была чистейшей воды провокацией.

Как выяснилось, никогда раньше покупатель не был замечен в сбыте наркотиков. "В приговоре не содержатся доказательства того, что Ф. совершил бы преступление без вмешательства сотрудников милиции, - говорится в обзоре Верховного суда. - Из этого следует, что действия Ф. по существу были спровоцированы сотрудниками милиции, фактически совершавшими подстрекательство к совершению Ф. сбыта наркотика. Подобное вмешательство и использование в уголовном процессе доказательств, полученных в результате провокации со стороны милиции, нарушают принцип справедливости судебного разбирательства. Действия Ф., совершенные в результате провокации со стороны милиции, не могут расцениваться как уголовно наказуемое деяние, что соответствует разъяснению, содержащемуся во втором абзаце пункта 14 постановления Пленума от 15.06.2006 № 14".

Поэтому Судебная коллегия по уголовным делам Верховного Суда Российской Федерации отменила приговор и последующие судебные решения по делу в части сбыта наркотического средства, а дело прекратила за отсутствием состава преступления. Однако этот же приговор в части осуждения Ф. за незаконное приобретение и хранение наркотиков остался в силе.

Как поясняет Верховный суд, значительное количество поступающих в суды уголовных дел в отношении лиц, обвиняемых в сбыте наркотических средств, возбуждается в результате оперативно-розыскных мероприятий (преимущественно проверочных закупок).

В каждом случае, когда в качестве доказательств по уголовному делу используются результаты оперативно-розыскной деятельности, суды обязаны оценивать возможность использования результатов данных мероприятий в качестве доказательств по уголовному делу. Иными словами, смотреть, законно ли действовали оперативники. Не перешли ли они где-то грань?

"Проведение проверочной закупки, как правило, обусловлено необходимостью выявления лица, занимающегося незаконной реализацией наркотических средств, а также документирования его противоправной деятельности, - говорится в обзоре. - Для проведения указанного ОРМ требуются данные, свидетельствующие о незаконной деятельности лица, в отношении которого планируется провести закупку, а также следует закрепить эти данные, придать им такую процессуальную форму, которая позволит в будущем признать их доказательствами по делу".

Провокация - одно из самых опасных нарушений, совершаемых оперативниками. По мнению высшей судебной инстанции, под ней судам следует понимать подстрекательство, склонение, побуждение в прямой или косвенной форме к совершению противоправных действий, направленных на передачу наркотических средств сотрудникам правоохранительных органов (или лицам, привлекаемым для проведения ОРМ).

Для справки

По данным Судебного департамента при Верховном Суде Российской Федерации, судами общей юрисдикции в 2011 году за преступления, связанные с незаконным оборотом наркотических средств, психотропных и сильнодействующих средств, по ст. 228-234 УК РФ осуждено 134 474 лица. Из них для 103580 лиц обвинение в этом преступлении являлось наиболее тяжким из вмененных составов обвинения. Еще 30 894 лица осуждены за совершение этих преступлений в совокупности с другим более тяжким преступлением. Количество осужденных за такие преступления в сравнении с 2010 годом практически осталось на прежнем уровне (снижение числа осужденных на 0,9 %).